Я говорил ей, что не могу больше раза кончить. Она посмеивалась, потом молча, без разговоров, снова доводила меня до пика сладострастия. В один день у меня было четыре извержения!
Она раскрепощала меня больше как мужчину-личность, не разрешала грубости и похабности в её понимании. Нельзя было произносить слово «сосать», «лизать», «дрочить» и другие, – можно было это делать, но не говорить. Вообще, между нами в сексе было очень мало слов, всё понималось или интуитивно или по движениям тела и мимике.
Как-то я спросил, о чём она мечтает, чтобы я с ней сделал? Она ответила: «Хочу, чтобы ты всю ночь был во мне!» Я лежал на ней всю ночь, совершая медленные фрикции, пульсировал, поддерживал свой стояк поцелуями, мыслями, иногда проваливался в дрёму, но как-то умудрялся держаться на локтях. Так вся ночь и прошла в перманентном соитии!
За эти все годы я не смог её уломать на видеосъёмку. Говорил, вот станем мы дряхлыми и немощными, тогда будем смотреть, какими мы были молодыми, сексуальными и злоебучими! – Нет, ни за что!
У нас сложилась полная гармония, мы физически подходили друг к другу, и со временем мы приспособились функционально. Тут нельзя ничего добавить к высказыванию, что знание, намерение и практика всегда приведут к желанному результату. У нас был разнообразный секс. Мы иногда пробовали содомию – анальный коитус. После первого преодоления болезненности входа, её начинала забирать страсть. И, скажу тебе, до такой степени, что ничего сильнее этого не было. Она своей рукой, сильно надавливая, водила моими пальцами по клитору, чтобы была двойная разрядка. Когда мы бывали совсем одни, она в этот момент громко стонала, и я орал, изливаясь в прямую кишку!
Мы это делали редко, может три-четыре раза за год. Так и нужно, иначе расслабляется анальный сфинктер. Всё, что разнообразит секс, обогащает его, не должно стать довлеющим, даже если этого хочется. Это и есть культура секса.
Были у нас и эксклюзивные случаи. Мы как-то гуляли за городом, на опушке леса. Были мягкие зимние дни, по-видимому, декабрь. Пошёл снег крупными липкими хлопьями. Я открыл зонт. Мы всегда, будучи на природе, заходили за какое-нибудь дерево и я, стоя сзади, чуть наклонив мою благоверную, ритмично вдалбливал пестик в ступу. Всё было как всегда и в этот раз, только я правой рукой держал зонт, а левой – талию моей законной. По приближению моего истечения, милая быстро поворачивалась, приседала на корточки и принимала мой бальзам в рот, иногда сглатывала, иногда сплёвывала. Я в эти моменты вспоминал, как она рассказывала, что после нашей женитьбы сотрудницы поначалу с юмором спрашивали: что, доктор, армянская глюкоза сладкая? Поэтому, когда она, морщась, выплёвывала моё семя, я передразнивал: что, не сладкая армянская глюкоза?
В другой раз, я поехал встречать её в аэропорт на машине