– Получается, что вы оба проиграли.
– Нет. Я уговорила его, сказала, что глупо упускать такую возможность, обещала ждать его возвращения в сентябре. Я сама настояла, чтобы он поехал.
– И он уехал?
– Да. В июне. Больше я его не видела. Двадцать пять лет он жил в Дублине. Стал архитектором. Женился на ирландской девахе, у них три сына.
– И сегодня он прислал извинения за то, что бросил тебя?
– Как и я, Пэдди понимал, что его очерк вряд ли понравится, кроме того, ему действительно не хотелось со мной расставаться. Но ему нужна была помощь, сам бы он не справился. Поэтому он взял одно из тех сочинений, что я выбросила в корзину, и переписал. Видимо, это было прекрасное сочинение на тему важности семейных ценностей и возвращения к истокам. Я не помню, что писала такое. И теперь он решил мне во всем признаться. Представляешь? Он столько лет хранил эту тайну.
– Что ты ему ответила?
– Разумеется, простила. Я и много лет назад его простила бы, если бы он извинился.
– Разумеется. – Я невольно задумываюсь, что было бы, если бы Патрик дорожил любовью Дороти. – Удивительная история.
– Эти камни, Анна, вызвали больший ажиотаж, чем появление нового мужчины в нашей обители, – смеется Дороти. – В нашем возрасте камни дают возможность очиститься, так сказать, пока не опустился занавес после финального акта. Великолепный подарок от этой милой мисс Ноулс. Несколько человек собрались отправиться на встречу с Фионой в «Октавия-букз» двадцать четвертого числа. Мэрилин тоже поедет. Может, и ты составишь нам компанию?
– Возможно, – говорю я, – но пока не могу сказать точно. По-моему, камни не могут снять с человека вину за украденный очерк. Мне кажется, люди уцепились за эти камни, потому что они дают возможность слишком легко получить прощение.
– Знаешь, я тоже думала об этом. Некоторые грехи слишком велики не то что для камня, даже для валуна. Во многих случаях просто попросить прощения недостаточно. Мы заслуживаем определенного наказания.
Я думаю о матери, и сердце начинает биться чаще.
– Согласна.
– Вот почему я еще не отправила камни Мэри. Мне надо сделать что-то такое, что действительно поможет мне искупить вину. – Голос Дороти становится тише, словно мы с ней заговорщики. – А как ты? Еще не связалась с мамой?
– Дороти, прошу тебя, ты ведь почти ничего не знаешь.
– А ты знаешь? – спрашивает она таким тоном, словно я ее ученица, а она строгая учительница. – «Сомнение – неприятное состояние, но уверенность – это абсурд». Это слова Вольтера. Прошу тебя, не будь столь уверена в собственной правоте, Анна. Надо выслушать и другую сторону – твою маму.
Через сорок минут машина останавливается