– Чего там? – спросил Михайла прохожего, выбравшегося из толпы.
– Да холопы Воротынского на бабу-нищенку пса натравили, она визжит, а мальчишка ее, ровно волчонок, за мать вступается, ревет, за ноги холопов хватает. Ну, они, ведомо, хохочут. Им то любо. Развелось их на Москве, бездельников, холопов боярских, ровно саранчу нанесло, – пробормотал, уходя, прохожий. – Пропасти на их нету!
Михайло вдруг вспомнилось Тушино, Невежка, Рожинский со своей сворой.
«Так ведь то ляхи, мелькнуло у него, а тут свои же, да еще холопы».
Михайла, забыв, чей это дом, бросился в самую гущу, растолкал любопытных. На земле лежала растрепанная баба, дворовый пес рвал с головы у нее платок, а она прятала лицо в землю, отбивалась ногами и заглушенно стонала. Маленький мальчишка кидался то на собаку, то на громко хохотавших холопов, подуськивавших пса.
Выскочив в средину, Михайла с налету кинулся на пса, схватил его за загривок и с такой силой швырнул прочь, что пес упал прямо в толпу дворовых.
– Ты тут чего? – закричали на Михайлу холопы, хватая его за полы. Проваливай, покуда цел! Не твоя справа!
Но Михайла увернулся от холопов, наклонился, подхватил бабу с земли и поставил ее на ноги.
И вдруг руки его упали. Из-под сползшего назад платка на него взглянуло перепуганное, испачканное, но такое знакомое лицо Маланьи.
– Малаша! Ты? – крикнул он.
Баба ахнула, взмахнула руками, так что платок совсем упал с головы, и с громким криком бросилась на грудь Михайле.
– Михайлушка! – кричала она, не помня себя и крепче прижимаясь к нему. – Ой, да неужто ты? Радошный ты мой!
Мальчишка остолбенел было, потом запрыгал около них и радостно завизжал:
– Тятька! Дяденька Михайла! Не давай им мамку.
Неожиданное зрелище захватило и толпу.
– Ишь, свиделись! – слышались веселые голоса.
Никто больше не думал науськивать пса. Его отпихивали ногами.
– Полюбовники, видно.
– Должно, муженька баба нашла. Ишь мальчонка тятькой кличет, подхватили другие.
– Идем-ка поживей отсюда, – говорил тем временем Михайла. – Не гоже нам тут. – Он заметил грузную фигуру дворецкого выходившего из ворот на шум.
– Коли что, – шепнул он Маланье, – разыщи Патрикей Назарыча в Китай-городе. – Таща за руку Маланью, он старался протискаться из толпы, окружавшей их плотным кольцом.
Они уже совсем было выбрались, когда сзади раздался звонкий, испуганный крик мальчишки:
– Мамынька, тятька! Не пущают!
Михайла оглянулся. Дворовые с хохотом загораживали дорогу мальчишке, хватая его за руки, подставляя ноги.
Михайла сердито растолкал дворовых и подхватил мальчишку. Но в эту минуту прямо перед ним очутился дворецкий.
Михайла бросился бежать, таща перепуганного мальчишку.
Но дворецкий уже кричал:
– Держи, держи его! То беглый! Михалка!
Холопы всей толпой кинулись следом