– Ты тут стой. Погодь, я дворецкому про тебя скажу, а сам на поварню сбегаю… Нифонт Петрович, – обратился он к толстому бородатому дворецкому в красном кафтане с серебряными шнурами спереди. – То мой земляк, Михайла. Больно охотится на пир поглядеть и первей всего на Михал Василича Скопина-Шуйского. Уж ты не гони его.
Нифонт Петрович неодобрительно оглядел невзрачную одежду Михайлы, но Степке кивнул и пробормотал:
– Ладно, пущай глядит. Чай, впервой в боярские хоромы попал?
Степка взглянул на Михайлу и побежал в поварню, а через несколько минут прибежал с плошкой вкусной снеди.
Михайла и не поглядел на него, когда Степка предложил разделить с ним обед. Он не отрываясь смотрел сквозь неплотно прикрытую дверь на большой стол, уставленный чарами, братинами, блюдами с целыми лебедями в перьях, огромными рыбами, горами подовых и жареных пирогов и разными другими разукрашенными кушаньями.
За верхним концом стола сидел его князь, Иван Михайлович Воротынский. Михайла сердито смотрел на него. Вспомнилось ему, как он, мальчишкой, тоже стоял за столом этого самого князя, а после пира, когда упившиеся гости разваливались на покрытых коврами лавках вдоль стен, князь заставлял голодного, усталого Михайлу свистать на забаву гостей. И Михалка свистал хоть от обиды слезы у него в горле кипели. Он знал скажи он слово – и после пира князь велит ему скинуть рубаху и сам исполосует ему плетью спину, а коли устанет, отошлет на конюшню, где его еще больнее отстегают конюхи. Михайла старался не вспоминать про то, не глядеть на своего князя и не отводил глаз от сидевшего по правую руку от него Михал Василича Скопина.
И на этот раз он очень понравился Михайле. Сразу видно – хороший человек. Смотрит ясно, весело. Другие гости упились совсем, рыгают, ржут, а у него ни в одном глазу.
«И зачем он сюда затесался?» – подумал Михайла.
Но в эту минуту раскрылись большие двери из столовой горницы, и в сени вошла княгиня Воротынская с подносом, на котором стояла золотая чара с вином, а за ней дворецкий нес братину, чтоб снова изливать чару, когда гость осушит ее.
Княгиня подошла к первому к Михайле Васильичу и низко поклонилась ему. Скопин встал, отдал поклон, взял из ее рук чару, весело улыбнулся и осушил до дна. Выпив, он еще раз поклонился княгине и, по обычаю, поцеловал ее в уста. Дворецкий сейчас же снова наполнил чару, и княгиня подошла к следующему гостю, цареву брату Дмитрию Ивановичу Шуйскому, потом дальше к другим гостям.
Михайла повернул голову, следя глазами за хозяйкой, обносившей гостей и целовавшей каждого в уста.
Вдруг Михайла весь содрогнулся. Кто-то вскрикнул страшным, диким голосом. Михайла оглянулся.
Господи! Что такое? Это Михал Василич кричит. Вскочил, рвет на груди кафтан, шатается, хрипит.
Хозяин