Марсель и пискнуть не успел, как оказался поднят с лавки. Ему просто-напросто не предоставили возможности, чтобы возмутиться от столь попирающей его мужское достоинство инициативы.
– Какого?.. – прошептал он, находясь в глубочайшем ужасе от происходящего: его подхватила на руки, как какую-нибудь принцессу, девушка, которая ему нравилась, – что даже боль, стрельнувшая в бедре, где-то на фоне осталась. – Ты меня не так поняла… Поставь меня на ноги!.. Немедленно!
– Успокойся, – буркнула она и ускорилась. Несла его с таким видом, как если бы Марсель ничего не весел. И в подтверждение его безрадостных мыслей добродушно улыбнулась и произнесла: – Ты лёгкий.
– Я – нормальный! Для мужчины слегка за метр восемьдесят абсолютно нормально весить семьдесят пять килограмм.
– О, почти как я.
– Это ты ненормальная!
– Зато я жму сотку от груди.
– Что и требовалось доказать… поставь меня на ноги, чудовище! – прошипел он, стараясь не привлекать слишком много внимания, потому как они уже приближались к служебным автомобилям, стоящим на другом краю площади. Народу вокруг слонялось много. А поймав на себе смеющийся взгляд мимо пробегающего гвардейца, Марсель опустил глаза в землю и тихо добавил: – Пожалуйста…
– Немного осталось, потерпи, – ответила Вэл серьёзно, и маленькая капелька пота скатилась по её виску.
Похоже, ей было не так легко, как она старалась преподнести. Всё же одно дело несколько раз из лежачего положения поднять штангу и совершенно другое – тащить несколько минут в неудобном положении тело, превышающее её в габаритах. Пусть Марсель особо и не дёргался из-за боли, но руки наверняка здорово затекали при таком хвате.
Забравшись в свободную машину скорой помощи, Вэл осторожно положила его на каталку, после чего выскочила, чтобы найти кого-нибудь из медиков, занятых латанием активистов и гвардейцев. Последние, естественно, у них были в приоритете.
– Так, что тут у нас, – пробормотал старичок с белоснежной бородой, опустив на пол толстый саквояж с зелёным крестом. – Давайте, посмотрим, молодой человек, какой у вас там перелом.
Он поднёс ладони к его ноющему бедру и прикрыл глаза. От рук стало исходить слабое голубоватое мерцание, разглядеть которое в солнечный день было нереально. Даже сейчас его почти перебивал жёлтый свет, исходящий от тусклой лампочки, встроенной в потолок салона микроавтобуса.
– Смещения не вижу, что уже хорошо. Но есть трещина и ушиб мягких тканей.
– Не поняла, – пробурчала Вэл, сверля их по очереди недовольным взглядом, словно не могла определиться, кому больше не доверяла, а потом остановилась на Марселе и рыкнула: – Ты притворялся, что ли?!
– Я не симулировал! Нога болит так, как будто там десять переломов!.. И вообще, я не просил тебя на руках меня сюда нести…
– Трещина – это и есть перелом, – примирительно произнёс целитель.
– Тогда так бы и сказали! –