Обычно, загружая пару КАМАЗов 90-килограмовых ящиков со снарядами, замерзнуть не успеваешь, только руки. Но в тот день было особенно тяжело и холодно, даже хуже, чем в самый первый раз, хотя тогда было даже холоднее. Ноги вновь перестали что-либо чувствовать, пальцы не гнулись, язык во рту не ворочался, губы застыли в искривленной гримасе. Напарник закричал, что мой нос побелел. Я стал его растирать и попытался высморкаться – на руку мне с хрустом упали сосульки – замерзшие сопли. Я даже не подозревал, что так бывает.
Более-менее восстановил кровообращение в носу, и в этот момент кладовщица принесла нам термос с чаем и бутерброды. Никогда я не ел больше с таким удовольствием. Ничего в жизни не пробовал вкуснее того куска мягкого белого хлеба с двумя ломтиками белоснежного, таящего на не двигающемся языке сала. Ничего не пил вкуснее, чем та кружка обжигающего крепкого и очень сладкого черного чая. Я согрелся от потного лба до обледеневших пяток. Эти пару минут передышки я был абсолютно счастлив.
Развод на большом плацу
Сегодня развод на большом плацу. Ответственное мероприятие – первый в новом году строевой смотр. И сегодня все еще зима. Январь, минус 19, флаги красиво развиваются на сильном ветру.
Но есть и плюсы – строевой смотр касается только офицеров и контрабасов. Они всю неделю готовились – канцеляры с ног сбились, правильно раскладывая карандаши и ровняя их по офицерской линейке в полевых сумках.
Сперва комбриг произносит речь-инструктаж, зачитывая небольшой список из двадцати пяти случаев нарушений правил ПДД подвыпившими военными на обледенелых дорогах Смоленщины. Предупреждает о недопустимости повторения подобного военнослужащими нашей части, вплоть до увольнения с лишением квартальной премии. Очень своевременно, ведь уже скоро Новый год и практически две недели выходных, наполненных семейными торжествами и галлонами спиртного в кругу сослуживцев.
Мы, срочники, слушаем прекрасную патетическую речь командира с нескрываемым удовольствием – как-никак у четверти из нас есть водительские права и всего каких-то полгода спустя эти счастливчики смогут сделать выбор – напиться до поросячьего визга в четырех стенах, или же с ветерком прокатиться на любимой вишневой чепырке.
А вообще, командир у нас хороший, понимающий, для срочников – практически родной отец-алкоголик, ему до нас дела нет совершенно. Единственное, увольнения по воскресеньям запретил, аргументирую это железобетонным доводом, что здесь нам не тюрьма, здесь нам никакая не тюрьма, мать вашу.
Вот и сейчас, дерективы штаба округа касательно осторожности за рулем он не скрыл от нас, хоть они нам и до фонаря, а слушать их стоя на морозе – неописуемое удовольствие.
Впрочем, сегодня, по причине отличной погоды, речь его коротка, как никогда – всего каких-то минут тридцать-сорок. Но с этим ничего не поделать –