– Этот феномен выявлен не недавно, – невозмутимо внёс коррективы в нравоучение Сясина Подлужный. – Это подметил замечательный польский педагог Януш Корчак ещё в тридцатые годы. По этому поводу и его знаменитая цитата: «Всё, что достигнуто дрессировкой, нажимом, насилием, – непрочно, неверно и ненадёжно»34. А истоки и основа всего положительного – в нашей любви к ближним. Тут я полностью солидарен с Христом. И чувство это из самой природы человеческой рождается. От неё все добрые всходы. Зато я в корне против того, что, будто бы, из советских людей сам по себе растёт только чертополох. Это уже не марксизм. Это уже махровая поповщина. Прямо по Библии: человек изначально грешен…
– Кхе… Не надо схоластического теоретизирования, – недовольный тем, что его перебили, да ещё втягивают в сложную философскую ахинею, резко возразил Сясин. – А у меня – конкретика. Наша партия делами и историческими свершениями доказала свою правоту. А вы пыжитесь, подрывая её авторитет! Это же он, Константин Ефимович, – апеллировал Сясин уже к прокурору области, – направил информацию в обком на секретаря по идеологии Башмачникова. До сих пор не расхлебались…
– Вот где собака зарыта! – не слишком церемонился в подборе слов вспыльчивый Подлужный. – А чего ж ваш Башмачников в обход законной очереди приобрёл финский гарнитур в Гормебельхозторге, а?! Вот такие, как он, и отсекают в людях истинно вечное. И подрывают веру в социализм…
– – Довольно, товарищи! – в весьма резкой форме оборвал пикирующиеся стороны глава надзорной инстанции. – Подлужный, вы всё-таки выбирайте эти… метафоры поприличнее. И… на два тона ниже.
– Я согласен, – кивнул Алексей. – Тогда и другим на два тона ниже.
– По данному случаю, Ладомир Семёнович, я, пожалуй, с тобой не вполне соглашусь, – деликатно остудил Купцов и пыл заместителя, при этом строго погрозив пальцем Подлужному. – То, что дипломатичности нашему следователю явно не хватило, спору нет. Так ведь и Башмачников, чего уж греха таить – в кабинете сейчас все свои – выглядел в той истории неблестяще.
– Между прочим, Константин Ефимович, – вновь не сдержался Алексей, – на следующей неделе я иду в обком на заседание партийной комиссии. Там будет рассматриваться моя информация по этому случаю.
– Даже так? – прикусил губу Купцов.
– Буквально перед выходом к вам мне оттуда позвонили.
– Что ж, попрошу вас, Алексей Николаевич, о результатах незамедлительно доложить Двигубскому, а уж он пусть выйдет на меня.
– Есть! – по-военному ответил Подлужный.
Стало тихо. Купцов налил в стакан воды