– А если я не приду?
– Тогда я закажу для вас милицейское такси с минимумом комфорта и в удобный для меня и в нежданный для вас час. И потом, стыдно торговаться, когда речь идёт о вашей подруге.
– Разве что ради Мариночки, – вздохнула Соболева.
Переговоры с артисткой следователь завершил в интонации, близкой к ультимативной.
10
Едва Подлужный положил телефонную трубку, как к нему в кабинет, предварительно вежливо постучавшись, зашёл Алькевич, возвратившийся из поездки. Он явился в знакомый кабинет, предупреждённый коллегами о том, что по нему «соскучились» в прокуратуре.
– Здравствуйте, Борис Семёнович, – радушно встретил его следователь. – Из командировки?
– Только что, – отозвался тот. – И сразу к вам.
– Борис Семёнович, позвольте небольшую вводную, – настроил Подлужный посетителя на деловой лад, одновременно указав ему взглядом на стул перед собой. – В ночь гибели Марины Германовны, её видели… кгм… в ресторане речного вокзала с неким мужчиной почтенного, применим такую формулировку, возраста. На основе показаний свидетеля составлен рисованный портрет этого человека. Взгляните, пожалуйста, не знаком ли он вам? – протянул следователь изображение визитёру.
Алькевич придирчиво, поочерёдно то, снимая, то надевая очки с толстенными стёклами, буквально облазил рисунок вдоль и поперёк, то удаляя его, то близоруко приближая к самому носу. И даже заглянул на оборотную сторону листа.
– Алексей Николаевич, – наконец заговорил он. – Мне крайне стыдно за недопустимую рассеянность, но я никак не припомню, где встречался с этим человеком. Несомненно, вижу я его не впервые. Или не его? Или же он похож на кого-то? Где же я с ним сталкивался? Или не с ним?… – колебался Алькевич. – Чёрт его разберёт! Можно, Алексей Николаевич, я это… заберу?
– Да, да. Разумеется. Громадная просьба, Борис Семёнович: напрягите свою память и припомните, кто это такой. Вы бы нам очень услужили!
– Что вы, Алексей Николаевич! Какая услуга? Это я, фрукт рассеянный… Буду тужиться. Извините, это он? Убийца?
– Маловероятно. На настоящей стадии могу сказать вам, Борис Семёнович, что для следствия он – архиважная персона.
Подлужного ужасно подмывало попытать главного конструктора про «Арми», однако он одёрнул себя, решив не оперировать непроверенными сведениями.
– Алексей Николаевич, – уже откланявшись, в томлении затоптался Алькевич у порога. – Не примите за назойливость, однако, ежели вам понадобиться в интересах следствия что-то от меня, например, автомашина для поездки… Или ещё что-то… Звоните. Сделаю всё, что в моих силах. Пренепременно.
– Благодарю, Борис Семёнович, – учтиво раскланялся с ним Подлужный, вспоминая сцену взаимного сюсюканья между Чичиковым и Маниловым. – Обязательно воспользуюсь при случае.
Не успели стихнуть шаги Алькевича, а телефон Подлужного вновь затрезвонил, исправно исполняя