– Прекрати реветь и говори толком.
– Там… папка… дя… дядя Вася… дядя Жо… Жора поды… подыхают! – истерически вопил мальчик, размазывая на перепачканной мордашке вместе со слезами грязь, слюни и сопли.
– Вперёд! – приказал пацанёнку Подлужный.
Полуминута бега напрямки, через канавы и колдобины, сбивчивые фразы мальчишки и беглый взгляд на место несчастного случая прояснили картину для Подлужного. В обеденный перерыв трое совхозных скотников распили пару бутылок водки, прежде чем приступить к чистке навозонакопителя, представлявшего собой подземный бункер для сбора нечистот с фермы. Логика мышления – типично российская. Спускаясь в технологическую яму, они не открыли отдушины, не побеспокоились о приточной вентиляции и не надели специальные респираторы. Едва открыв люк, первый из них, не дав накопителю выстояться, тут же с пьяной бравадой и мужицким нахрапом полез вниз. Удушливая волна в мгновение ока оглушила его, окончательно задурила мозг и сбила с ног. Мужик свалился в густое месиво и пьяно захрипел и заорал, взывая к помощи. Собутыльники дружно бросились вызволять компаньона из беды, но их постигла та же участь. Благо, что со скотниками оказался, по малолетству пока не пьющий, сынишка одного из них. Он-то и остановил «УАЗик».
Подлужный беспомощно озирался, стоя подле люка. На помощь позвать было некого: доярки ушли на обед и объявятся только к вечерней дойке, бежать или ехать за строителями на другой край комплекса слишком долго – достанешь трупы. Если и без того уже не поздно. Открыть отдушины и проветрить накопитель – потеря времени. Специальный же респиратор возит при себе лишь какой-то ненормальный и изощрённо-расчётливый руководитель. И потому главный инженер даже застонал от злости и обиды. Неимоверно тянуло зареветь под стать мальчонке, и неимоверно не хотелось лезть в зловонную яму. Да к тому же во вполне приличном рабочем костюме. Приходилось рассчитывать исключительно на себя. И на странное везение: вдруг спасать уже некого. В том и предстояло убедиться.
Николай Андреевич, стиснув зубы, сбросил наземь пиджак и схватил с земли верёвку с петлей на конце. При помощи таких нехитрых приспособлений скотники паковали в небольшие тюки сено и солому из стогов и носили на ферму. Затем он начал спускаться в накопитель по металлической сварной лестнице, пачкая рубашку и брюки.
– Не ной, – прикрикнул он на пацанёнка, выставляясь из люка по пояс. – Я тебе брошу конец верёвки, а ты мне поможешь тянуть. Понял?
– Ага, – разом перестал мальчишка плакать.
Николай Андреевич жадно и ненасытно в последний раз хватанул грудью порцию чистого воздуха и нырнул в адскую камеру. У открытого люка воздух слегка выстоялся, но чуть дальше в нос ему ударили миазмы. Сразу закружилась голова. Под горло подкатил тошнотворный ком. «Чужие испражнения всегда не столь благовонны, сколь свои», – подумалось ему. Странно, но в критические