– Спорим, у меня найдется что-нибудь для тебя. У меня талант – понимать, что человек хочет.
Он уставился на меня, прищурился и, не отрывая глаз, стал лазить по карманам.
– Не то, не то, – приговаривал он, не вынимая содержимое. – Такой красавице нужна красивая вещь. Вот!
Он выставил сжатый кулак, пошевелил пальцами. Из его ладони выпал желтый жук и запрыгал на веревочке. Через несколько секунд, я поняла, что это золотой кулон на тончайшей цепочке. Нежные золотые лепестки, которые я сначала приняла за лапы жука, обрамляли камень размером с ноготь. Кулон чуть повернулся, и на камень упал заблудившийся луч солнца.
– Под цвет твоих глаз, – расплылся в наглой улыбке парень.
Сегодня я смотрелась в зеркало, но и без этого прекрасно знала, как выгляжу. Русые волосы – того скучного цвета, что в хмурый день становятся особенно блеклыми. Тугая коса – чтобы спрятать оттопыренные уши. Бледная кожа. Но стоит меня разозлить – и она станет пунцово красной. Большой рот. Не чувственный, как любят писать в книгах, а гигантский. Прозвище «жаба» кому ни попало не дают. А я носила его все годы, что жила в приюте. И только глаза…
Глаза были моей гордостью, это было единственное, что мне в себе нравилось. И они были какие угодно, но только не грязно-зеленые. То есть, в первую очередь, они были зеленые. Светло-зеленые, ярко-зеленые, нежно-зеленые с каплей желтого. Как зеленая дымка, что появляется на деревьях ранней весной, когда листья едва-едва показываются из почек.
И именно такого цвета камень сверкнул в руках незнакомого Мрака в темной, грязной и вонючей подворотне.
Я застонала. Парень был прав – у него талант. Может, в этом его способность, а может, просто чутье торгаша. Я хотела этот кулон. Хотела больше всего в мире. У меня никогда не было такой красивой вещи. Я тихо застонала.
– У меня нет денег.
– Совсем нет?
Я опустила глаза к недоеденному бутерброду.
– Слушай, мы, конечно, оба понимаем, что вещь дорогая, – белобровый зажал украшение в кулаке. – Но мы также понимаем, что в лавку я его не понесу. Тебе готов отдать за пол цены.
– Сколько? – я так и не подняла глаз.
– Пусть будет… так и быть… пятьсот мин.
Я горько рассмеялась. В кармане у меня были две последние мины. Хотя сегодня месье Гийом должен был выплатить недельное жалованье – тридцать мин. Даже начни я торговаться с парнем, кулон никогда не будет мне по карману.
Я вздохнула и посмотрела на улицу, которая виднелась в проеме между двумя домами. Там шли покупатели с пакетами плюшек и рогаликов из пекарни, до меня долетал приторный запах выпечки. Там останавливались кареты и почтовые дилижансы, из которых выходили солидные путешественники и их жены в вышитых