Когда участок снова заполонило всякой сорной травой и кустиками, а силы Марса закончились, он сорвался… Соседи и прохожие могли увидеть, как некогда молодой человек, сейчас больше похожий на потрёпанного сорокалетку, стоял у могильных плит. Некоторое время он стоял и не издавал ни звука, пока наконец его не прорвало. Надрываясь, он орал на плиты, небо и воздух, из его рта летели слюни и проклятия. Когда же легкие уставали от бесконечной нагруженной перекачки воздуха, горло начинало хрипеть, а тупая боль отдавалась в висках, Марсель переходил на шёпот. Слёзы не слышно стекали к подбородку, заставляя щеки чесаться, а кожу остывать от порывов ветра. Марс то стоял, то садился на бетон, и продолжал говорить. Он говорил и говорил, о всём что накипело, всём о чём умолчал при жизни, и не смог сказать после смерти.
В конце концов он произнёс свои последние слова.
– Ненавижу вас, обоих, НЕНАВИЖУ. Это вы виноваты, твари! Щас бы жили спокойно, занимались бы дальше своей фигней, но не-е-е-ет же, Кира, видите ли, неподходящая девушка. Мозги у вас неподходящие. Сволочи, из-за вас всё, СЛЫШИТЕ?! Из-за ВАС! Что, сейчас вы довольны?! Добились своего? Этого вы хотели? – Марс показал на территорию участка.
– Ненавижу… – уже шёпотом и совсем без сил произнёс он и пнул кусочек бетонного камушка в плиту матери. Камушек попав в угол, отскочил в сторону маленькой бетонной крошкой, даже не повредив надгробную плиту.
Идя домой, у паренька не осталось сил даже на слёзы, он был опустошён, он был дырявым сосудом, телом, но не человеком. Проходя мимо зеркала к кровати, он мельком глянул на себя. Весь серый, бледный, с мешками под глазами, с неухоженной бородой и морщинами. Лицо в зеркале было омерзительно ему, или может омерзителен был он сам?
Наконец пришло утро. В масштабах жизни человека это была капля в море, в масштабах человечества – крупинка, в масштабах вселенной – атом из бесконечного числа себе подобных, но для Марселя этот день был вторым, и чуть ли не главным, рождением. Смерть Феникса предрекает его возрождение, смерть человека предрекает перепутье. В этот раз, глядя на своё лицо, к которому он уже ничего не испытывал, Марс выбрал свой поворот.
Уже к середине дня он собрал небольшой чемодан, и перед отлётом пошел к родительским камням. Марс сел перед ними в позу йога, совершенно спокойный, уверенный в себе, вздохнул полной грудью и стал говорить.
– Спасибо вам обоим за всё. Может я ещё не совсем простил вас, не совсем принял себя и всё что было, может быть, нам не хватило слов, не нашли их, или не услышали. А может мы бы и не нашли их. Но я хочу верить, что мы смогли бы. Я скоро приеду, не скучайте здесь без меня.
С Кирой же разговор был коротким. Обняв её росток, он сидел и передавал каждой клеточкой тело свою любовь. В конце концов, отправив всем воздушный поцелуй, Марс слабо улыбнулся и отправился в недельный отпуск. Он полетел в место, далёкое от его города, далёкое от его невзгод, горечи,