Двухэтажное бревенчатое здание с красным знаменем на фронтоне крыши Прокоп отыскал минут через тридцать. Надпись: «Городской комитет ВКП (б)» ему приходилось читать не в первый раз. Он бывал в этом городке не сказать, чтобы часто, но два-три приезда в год сюда – это уж точно. То пушнину продать, то орехи и ягоды, то рыбой да свежей говядиной поторговать. Были и знакомые в Талове, но теперь не до гостеваний, надобно быстро сдать тетрадь с признанием чоновцев и его припиской, где их можно найти еще живыми, в приёмную первого секретаря горкома, а ежели подфартит, то вручить и ему самому. Потому что в милицию и к чекистам идти, размыслил Прокоп, – это всё одно, что с петлёй на шее шагнуть в костёр!
– Мне бы первого секретаря увидать, – обратился Прокоп к сидящему в коридоре за широким, покрытым зелёным сукном, столом с чернильным прибором и телефоном бритому мужчине в полувоенной форме. – Земляки просили передать одну бумагу.
– Товарищ первый секретарь сейчас занят, – спокойным голосом сказал бритый, – оставьте ваше заявление. Как освободится товарищ Милкин, я обязательно передам.
– Мне бы лично в руки товарищу Милкину. – Прокоп на секунду обернулся, окинул быстрым взглядом стоящего у входных массивных дверей милиционера и торопливо закончил: – У меня дело большой государственной важности. Люди пострадали от беззаконья. Надобно срочно разобраться и наказать виновных.
– Товарищ, я же сказал: разберёмся. Всё передам. Оставляйте ваши бумаги. Не беспокойтесь, вот я их взял, сейчас оформлю, занесу в журнал. А вы спокойно идите. Всё решим.
– Так ить и нынче некоторые могут погибнуть.
– Идите, идите. Всё передам. Товарищ милиционер, проводите гражданина.
– Да нет уж, сам отыщу выход. Прощевайте покуль.
И Прокоп пошёл к дверям. Бритый же уселся