Вадиму в своих планах Грессер отводил простую, но очень важную роль. По его команде с мостика сын рванет рычаги стрельбовых баллонов. Торпедные аппараты к выстрелу приготовит он сам, минер первого разряда. Дело стояло лишь за механиком, который смог бы запустить дизели. За ним, третьим членом их отчаянной команды, и направлялся кавторанг. Он не сомневался, что инженер-механик с «Тигрицы» лейтенант Павлов, трудяга и колдун над моторами, после трех лет общего смертельного риска пойдет за ним в огонь, воду и медные лодочные трубы. Тихий, скромный, покладистый офицер. Разумеется, его тоже не следовало посвящать к план до конца. Главное, чтобы Павлов сейчас оказался дома, у себя на Петровском острове. Грессер бывал у механика на крестинах дочери и хорошо знал, как отыскать его дом в задних дворах Петровского проспекта.
Он спрыгнул в рассыльную моторную лодку. За руку поздоровался с ее бессменным водителем – старым портартурцем отставным кондуктором Чумышем.
– «Како», «Живете», «Люди»? – назвал набор сигнальных флагов Грессер, заранее зная, что старый крейсерский сигнальщик ответит неизменным – «НХТ». Для морского уха сочетание этих букв звучит весьма жизнеутверждающе.
– А сынок-то ваш – орел, – польстил Чумыш отцовскому сердцу, правя под средний пролет Дворцового моста. – Добрый моряк будет.
– Хочу к себе на лодку юнгой взять. Что скажешь, Зосимыч?
– Дело стоющее, – одобрительно кивнул старик. – Под отцовским доглядом оно надежнее…
На этом оба замолчали, настороженно вглядываясь в мосты и гранитные берега, где то тут, то там мельтешил вооруженный люд. Могли и из озорства пальнуть…
За Тучковым мостом Чумыш сбавил обороты и плавно приткнулся в бухточку острова, откуда начинался Петровский проспект.
– Если через час не вернусь, возвращайся на стоянку, – предупредил Грессер и скорым шагом двинулся к дому механика. Но у первого же перекрестка из-под земли выросли трое – бородачи с погонами пулеметного полка и молодой мастеровой, опоясанный солдатским ремнем с навешанными бомбами.
– Далече путь держим, господин хороший? – поинтересовался бомбист с вежливостью, не предвещающей ничего хорошего. Бежать было поздно, да и благоразумие подсказывало, что лучше оставаться на месте.
– Иду к старому другу. Он здесь живет тремя домами дальше.
Один из солдат зашел за спину и обхлопал Грессера по бокам.
– Локотки-то, барин, разведи, а то несподручно… От она игрушка кака! – зацокал языком солдат, извлекая из кармана грессеровского дождевика офицерский наган.
– Это что ж, другу в подарок?! – покачал на ладони наган мастеровой.
– Да чего тут лататы разводить? – прогудел второй пулеметчик. – С ходу