Говорят, меня приняли за бомжа и сначала отвезли в милицию. Потом, увидев, что я весь исполосован и изрезан, отправили в больницу. Произошедшее со мной списали на несчастный случай, мол, выпил человек лишнего, полез на Хамелеон да и свалился с самой верхотуры. Спасибо – жив остался…
Монетка пропала. Кто взял ее и где – в милиции или в больнице – я выяснять не стал. Как уезжал из Коктебеля, добирался до дома и прожил зиму – помню смутно.
Только с тех пор каждую весну, как только вода в Тихой бухте, по моим прикидкам, должна более или менее прогреться, я собираю пожитки и еду в Крым. Ставлю под чахлыми деревцами, которые тут отчего-то называют оливками, палатку, обживаю место и каждый день с самого утра плыву «на то место». За лето я сильно худею, обгораю до негритянской черноты, отпускаю пеструю бороду и длинные волосы, но синей глиной в компании со старыми хиппи мазаться не хожу. Уезжаю только тогда, когда приходят осенние шторма и вода остывает настолько, что выдержать в ней больше пяти минут нет никакой возможности. За несколько лет я наизусть выучил дно Тихой и могу плавать с закрытыми глазами, однако плаваю с открытыми, порой боясь лишний раз моргнуть. Иногда мне кажется, что золотой блеск снова бьет сквозь призрачную толшу воды прямо в зрачки, но это все не то. Я нашел массу всевозможных часов, некоторые из них даже шли, углядел в бурых водорослях с десяток золотых, серебряных и медных крестиков, несколько ладанок и медальонов, горсть старинных и современных монет. Но тех, странных, ни в одном каталоге не виданных, так ни разу и не заметил…
Я и знаю, что не найду их, но каждую весну что-то неодолимое влечет меня сюда, под крымское небо, под монументальную гору Волошина, на этот пустоватый берег, в эти подводные сады и лощины. И каждый раз, выныривая из зеленоватых глубин бухты, я и жду, и боюсь увидеть на берегу разноцветный островерхий шатер, и всадников, и сидящего на складном кресле воина, пересыпающего из ладони в ладонь тускло мерцающее скифское золото…
Зеленоволосая
Мальчики наткнулись на неё, когда обходили с удочками старую заводь. Заводь уже почти отделилась от реки, затинилась и поросла всякой болотной дрянью. Но рыба тут водилась, и они решили попробовать половить здесь на живца. В дальнем конце заводи, куда уже лет сто никто не забирался, они и увидели её.
Она лежала в тине и тяжело дышала. В первый момент мальчики страшно перепугались и застыли, в любую секунду готовые дать дёру. Но она не шевелилась, и они осмелели. Всё же подойти к ней они решились не сразу. А уж дотронуться – тем более.
Сначала они долго рассматривали её. Длинные зеленоватые волосы, длинная шея, довольно тонкие, но красивые губы, полупрозрачные руки с тонкими изящными пальцами,