У цветочницы Акме заказала букет, обговорила оформление, заплатила и направилась в сторону дома. Ветер кружил вокруг нее, гладя лицо и волосы, играл с золотистым поясом, качал серьги, пел ей листвой и невесомым шуршанием.
Вдруг из-за угла вылетел гнедой жеребец. Акме, Эллира и две пожилые горожанки с криками бросились врассыпную. На жеребце – всадник, облаченный в длинный черный плащ.
– Ах ты гад! – выкрикнула Акме.
Неизвестный остановил коня и обернулся. Затем спешился, смахнул капюшон и подошёл к одной из горожанок, не удержавшейся на ногах и угодившей в цветочную клумбу соседнего дома. Молодой мужчина лет двадцати пяти помог ей подняться, бормоча извинения.
На нём был длинный плащ с глубоким капюшоном, колет из дорогой бархатистой ткани, украшенный серебряными нитями, сапоги, покрытые пылью.
Незнакомец повернулся к Акме и Эллире. По своему обыкновению, юная служанка глупо застыла при виде привлекательного мужчины и совершенно по-идиотски заулыбалась. Племяннице же барона такое поведение не пристало. Ей захотелось запустить в его голову светлой бархатистой сумочкой. Он мог их задавить!
Мрачно, без улыбки, в течение нескольких усталых мгновений незнакомец смотрел на девушек. Нос крупный, с небольшой горбинкой. Тёмно-каштановые волосы лежали густой непокорной волнистой шапкой. А глаза… Акме ещё никогда не видела таких ярко-зелёных глаз.
Она могла бы назвать этого молодого мужчину очень привлекательным, если бы не мрачное и высокомерное выражение его лица. Он поглядел на Акме внимательно, оценивающе; казалось, отмечал каждую мелочь в её облике. Так рассматривают лошадей, продающихся на ярмарке. Нутро Акме заклокотало от ярости.
– Вы что, не смотрите на дорогу?! – возмущённо воскликнула она.
– А вы всегда ходите по проезжей части дороги? – он окатил её злым, насмешливым взглядом. Хотя глаза его то и дело возвращались к изгибам ее фигуры, длинным черным толстым косам.
– Вы, должно быть, не местный. И не знаете, что скорость передвижения в Кибельмиде строго ограничивается! – на ходу выдумывала Акме, вспыхнув от злости еще больше.
Незнакомец нагло хохотнул и воскликнул:
– Уж точно я не местный в этом захолустье!
Голос его был низок и глубок, а какие красивые губы!.. Его привлекательность никак не вязалась с его наглостью.
– Мне жаль, что я напугал вас,– заявил он, наконец, уже без насмешек.– Четвёртые сутки еду из Карнеола̀са. Засыпаю