Боль, едва смеженная холодящей ушитые раны целебною мазью Буиры, снова вернулась – но хуже той ноющей му́ки телесной его сердце терзали укоры товарищей в каждом их взгляде, что по вине их владетеля в час разговора за хмелем в тех девичьих был поражён ножом в горло первейший средь них ратоводец, которого видело Эйрэ. И казалось вторил им суровый и колющий взгляд главы воинства тверди Ан-Шо́ра, который безмолвно корил сына Дэйгрэ за то, что тот не решился внять слову совета Дубовой Ручищи, в день восшествия на Высокое Кресло оставив из милости при дворе всё семейство убитого Онноха – и вот нынче случилось кровопролитие, едва не стоившее жизни самому Тийре и унёсшее А́ррэйнэ.
«Гляди, как бы не пожалеть нам за твою милость, сынок…» – эхом отдались у него в ушах пророческие слова Дубовой Ручищи, сказанные летом на вершине Холма Речей в час избрания его áрвеннидом всех земель Эйрэ.
– Кáллиах! – рявкнул вскипевший как вар сын Медвежьей Рубахи, подзывая к себе верного друга по воинству, – быстро ко мне эту Модронову свинью!
Его вспыхнувший гнев был столь страшен, что Тийре немедля велел притащить во дворец уже спящего домоправителя, который и приволок летом в девичьи эту дейвóнскую бабу, от чьих рук пал сегодня Лев Арвейрнов – и сам áрвеннид едва не погиб. Позабыв обо всём, несмотря на отчаянные мольбы Броданна, что де не было злого коварного умысла на убийство правителя Эйрэ чужими руками, льстивый родич Онноха без всякого долгого суда прямо во дворе враз лишился своей головы, рукою Тийре размозженной молотом вырванного у Кáллиаха клевца. А весь кийн их он повелел утром выдворить из ардкáтраха в самую дальнюю часть земель Эйрэ к востоку– вновь став спокойным и твёрдым, доделав за Домнала Далл-лли́гадда незавершённое им.
И лишь потом вспомнил а́рвеннид, остыв от пылавшего пламенем гнева и стерев с себя кровь и мозги, что мачеха Этайн Гвенол Высокая тоже походит из Модронов – и не просто далёкая кровь от убитого Львом Флаитхъюлли, а родная сестра этой хитрой скотины Броданна, кто когда-то привёл во дворец ту дейвонскую девку, убившую Аррэйнэ – и лежал теперь без головы…
В отчаянной злобе до крови разбитыми пальцами бил он с размаху о двери чертога – раз за разом, удар за ударом – пока в его жилах в бессильном отчаянии точно свернувшийся сгусток полз холод прозрения платы за смерть без суда… что отдал он за жребий богов и за гнев свой всё самое ценное – что дороже всего ему было на свете. Уж куда ещё хуже сложилось – и как чуяло сердце, что не будет отныне решения с фе́йнагом Конналов и его взявшей власть в этом доме женой… И что сам он всё сделал сейчас – сам свершил этот выбор.
Троица стражников у дверей почтительно склонила перед ним головы, увидев какое страшное и осунувшееся лицо было у áрвеннида – боясь даже промолвить неосторожное слово.
– Ну