Та прошлая жизнь улетела,
распалась, куда-то ушла…
Чего-то иного хотела,
к другому стремилась душа.
Я жил! Жил весёлый и юный,
не зная, что значит покой.
Звенели от зноя июни,
и звёзды я трогал рукой.
Совсем я не думал о счастье,
не знал об изменах и лжи.
И жил без любви настоящей,
представьте, прекрасно я жил.
Плевал на чужие победы,
своим было тесно в груди…
Но я одного лишь не ведал,
что всё впереди, впереди…
Уста августа
Уста августа
чуть прохладные,
пахнут рыжиками и яблоками.
То ль по Волге,
а то ль по Ладоге,
то ль на лодке,
то ли на ялике —
прикоснуться к воде августовской,
к пролетевшему летнему свету.
Породниться с душой августовской,
в душе августа —
опыт лета.
В душе августа
осень пульсирует,
и деревья вот-вот
листья сбросят…
Как не хочется катальпутироваться
Мне из августа —
в осень!
«Совсем не золото молчанье…»
Совсем не золото молчанье.
Как говорить себя заставить,
когда с бессмысленным отчаяньем
не в силах в строчки переплавить
свои надежды и тревоги?
Без грусти и без крика вроде,
по неизведанной дороге
моё —
несказанным уходит.
Я вслед пытался —
из гортани
летело непонятно,
дерзко.
Что ранее звалось словами,
теперь —
всего лишь лепет детский.
За что такая кара?
Снова
молчу и днями, и ночами,
и не могу найти я слово,
чтоб заглушить свое молчанье.
«Дерево пахнет свободой…»
Дерево пахнет свободой,
особенно это заметно,
когда свою крону наводит
на звёзды, глядящие бледно.
А звёзды,
когда ночами
одна тишина —
ни звука!
Пахнут немного печалью
и почему-то разлукой.
«А за окном опять гроза…»
А за окном опять гроза,
деревья радостно намокли.
И гром, раскатами грозя,
стучится прямо в окна.
Темно на улице… Темно.
Мурлычет что-то дождь. Не спится.
Стучится гром в моё окно,
никто другой не постучится.
Свадьба
Мы шумной свадьбы не играли,
не баловала жизнь рублём.
В провинциальном ресторане
её отметили вдвоём.
И под салат дрянной «столичный»
я пил дешёвое вино.
И было как-то непривычно
назвать тебя своей женой.
Оркестр размеренно