Во сне он оказался в странном залитом светом помещении, где посреди комнаты стоял белый овальный стол. Над его гладкой поверхностью, заплетаясь в сияющие завитки, парили молекулы ДНК и формулы, очень похожие на те, что составляли они с Хафторсоном. Алам подошёл ближе и увидел, что вычисления незначительно, но всё же весомо отличаются от их работы. Он почувствовал, что сердце готово выпрыгнуть из груди. Пусть он ещё не проверил формулу в действии, но уже знал, что она сработает! Внутреннее ликование стало настолько сильным, что Малик начал задыхаться. От удушья он схватился за горло и проснулся.
Первым делом он кинулся к другу, но Хафторсон был мертв, точнее то, что лежало на его кровати не подавало никаких признаков жизни. Алам вколол себе препарат и принялся за работу, через пятнадцать часов и три минуты в его руках была вакцина от самого ужасного вируса в истории человечества. Вакцину он назвал именем погибшего коллеги, и именно Вермандер Хафторсон считался её создателем.
Случившееся изменило не только судьбу оставшегося населения Земли, но и судьбу самого Алама. Он продолжил свои исследования, но полностью изменил подход, положив в основу расчёты, которые видел в своем странном сне. В мыслях он часто сравнивал себя с Менделеевым, которому приснилась периодическая таблица и, посмеиваясь над самим собой, стал захаживать в храмы и мечети. Он не вернулся к вере как таковой, и упрекнуть его в этом было некому – все его родные и значительная часть коллег и друзей погибли во время эпидемии. Места, где верующие молились своим богам, приносили в его душу покой и вызывали какое-то странное ощущение единения, именно за этим он туда приходил.
Уже тогда он начал замечать, как много народа собирается в подобных местах, порой, чтобы осмотреть заинтересовавший его храм, ему приходилось проталкиваться сквозь толпу. Во время вируса многие обращались к вере, но теперь сборища в церквях и мечетях становились просто огромными.
Сейчас на уроках истории будущим членам совершенного общества преподносили лишь ужасающие факты о Последнем Глобальном Конфликте, в которых любой человек, позволивший себе верить уже становился фанатиком и экстремистом, стремящимся нанести вред обществу.
Алам не принимал участия в войне «всех против всех». Он продолжал заниматься исследованиями, а то, что происходило во внешнем мире, его тогда интересовало мало. Лишь однажды он столкнулся с реалиями, по привычке зайдя в небольшую полуразрушенную католическую церквушку не далеко от дома, где он снимал комнату. Священник, улыбчивый и поджарый старик, вечно пытавшийся с ним заговорить, лежал в луже крови прямо в проходе.
Малик долго смотрел на него, присев на ближайшую лавку, а потом похоронил несчастного на заднем дворе