Лучшая принцесса своего времени. Ева Арк

при этом. Ошарашенный таким вопиющим нарушением этикета, герцог Инфантадо с тревогой взглянул на своего брата-кардинала, а затем, взяв королеву за руку, попытался увести её с помоста, выразив при этом удивление, что Её Величество опустилась до такой фамильярности с королём Наварры. Нескольких минут хватило, чтобы королева успокоилась, ибо слова герцога вызвали у неё возмущение. Гордо оглядевшись, она выдернула свою руку и подозвала барона де Лансака. Затем Елизавета попросила его перевести свои слова герцогу:

      – Я решила обнять короля Наваррского и его брата, кардинала де Бурбона, потому что королева, моя мать, велела мне сделать это по двоякой причине: потому что они мои близкие родственники и принцы крови, и потому, что таков обычай во Франции.

      Герцог де Инфантадо ответил на это заявление глубоким поклоном.

      Вслед за своими дамами Елизавета спустилась с помоста, в то время как большинство кавалеров по знаку герцога покинули комнату и окружили носилки, которые должны были доставить королеву в Расуин. Герцог Инфантадо встал по левую руку от королевы, а кардинал по правую. Спустившись к воротам монастыря, Елизавета села в свои носилки вместе с Сюзанной де Бурбон, своей первой почётной дамой. После долгого прощания короля Наварры с испанскими послами вновь зазвучали трубы, звук которых с тех пор стал сопровождать все входы и выходы королевы, и Елизавета покинула монастырь Ронсесвальес.

      Глава 7

Путешествие королевы (продолжение)

      Впереди королевского кортежа вереницей двигались люди, убиравшие снег и другие препятствия с горных троп, ведущих к Расуину. В этой деревне для Елизаветы был приготовлен временный ночлег. Поскольку расстояние от Ронсесвальеса было немногим больше лиги, этот путь вскоре был пройден. Сойдя с носилок, королева сразу удалилась в приготовленные для неё покои и в ту ночь никого не допустила к себе, кроме своих дам. Тем временем послы каждые два-три часа вызывали пажа, чтобы узнать о здоровье Елизаветы. Дамы, лишившиеся своего гардероба, получили, насколько это было возможно, всё необходимое. Всем были разосланы складные столы с обильным запасом изысканного мяса и кур. Кроме того, кардинал Мендоса устроил грандиозное угощение испанцам и французам из свиты королевы, на которое все гости были приглашены от имени Елизаветы. Большой зал на первом этаже здания был освещён серебряной люстрой и заполнен дворянами и пажами, одетыми в цвета дома Мендосы. В коридоре стояли лакеи с восковыми факелами, готовые сопроводить любую даму, которая пожелает пройти из покоев королевы в ту часть здания, где послы устраивали празднество. Так прошла первая ночь Елизаветы среди своих испанских подданных, которые были очарованы её изяществом и мягкостью манер и предсказывали ей полную власть над сердцем короля Филиппа.

      – Глядя на нашу августейшую принцессу, – самодовольно заметили некоторые испанские дворяне, – можно подумать, что она является сосредоточением такого редкостного совершенства, как будто была сотворена и сохранена с самого