Преданый Димитрий. Алексей Козлов

что мать Димитрия, предчувствуя, что ему не дадут жить, решила вывести его из-под удара, устроив фиктивное покушение и убив ребёнка подмену, не слишком фантастична. В истории множестов случаев, когда власть-имущие, сохраняя наследника, спасали его таким образом. Эти истории начинаются с Египта. Если так, то нет ничего удивительного, что были сразу убраны Битяговские, каждый день видевшие Димитрия и способные его легко опознать. Несомненно, что смерть Димитрия (или его подмены), обстоятельства дела породили вал слухов, домыслов, специальных вбросов, правды и вранья во всех слоях общества. Помимо горестных слухов о смерти царевича носились слухи о его «чудесном спасении». Слух о том, что Димитрий уцелел, тоже говорил о реальности подмены и невозможности её полностью скрыть и отрицать.

      Надо сказать, что нрав этого болезненного мальчика, кем бы он ни был, был таков, что его точно не любили сверстники, и вариант ссоры уже довольно подросших подростков с поражением артерии на горле отрицать невозможно. Итак, было известно, что мальчик глодал руки слуг и тыкал тычком во всех окружающих. Вряд ли приятели, с которыми он проводил время, были о нём высокого мнения, даже учитывая их возраст. Нож и в руках ребёнка – всё равно нож. По правилам игры нож всё время переходил из рук в руки. Они могли поссориться, и в ходе столкновения горло мальчика могли проткнуть ножиком приятели, а потом, испугавшись, сказать, что это падучая.

      Иной раз по неосторожности происходят и более кровавые убийствас участием невинных детей.

      Ясно, что эта в высшей мере странная смерть не могла не обрасти слухами, как слухами о заговоре и смерти царевича, так и слухами о его подмене и таинственном спасении. Но дыма без огня не бывает, основным был слух об убийстве царевича.

      В любом случае, появление такого слуха было весьма в духе времени и не только в России. Это есть в творчествен Шекспира, в «Ромео и Джульетте» – самый загодочный и неразрешённый мотив – мотив смерти и подмены наследника. Возрождение слухов о живом Димитрии было на руку Романовым и иже с ними. Этот слух намекал Годунову: «Убил ли ты его, или не убил, всё равно! Над тобой теперь вечно висит карающий меч возмездия! Скоро он обрушится на твою шею!»

      Сообщения о реакции семьи Нагих на это несчастье как будто говорит об их истинном горе и отчаяньи. Но надо признаться, что лицедейство и способность достоверно лгать в то время были не только прерогативой плебеев, но и фишкой высших слоёв.

      Вся эта история с «самоубийством» Димитрия могла быть от начала до конца задумана, как декорация акта спасения сына. Мальчик и в самом деле при опасениях за его жизнь мог быть отдан в чужую семью. В Галиче жила и мать Отрепьева, и у неё был сын практически такого же возраста, как и Димитрий. В любом случае мы со странной периодичностью наблюдаем странные приближения Григория Отрепьева и членов его семьи к роду Романовых, Нагих, к московской элите любого уровня, натыкаемся на постоянное