Преданый Димитрий. Алексей Козлов

лишь то, что монастыри широко раскрыли перед ним двери своих владений и предоставили ему временное, надёжное укрытие.

      До нас донеслись глухие отзвуки того, что при гостевании в Спасо-Ефимьевском монастыре Суздаля, настоятель, обративший внимание на трогательную беззащитность и юность чернеца, решил отдать его под начало опытного игумена, отчего новоявленный монах стал тут же отнекиваться и потом быстро покинул гостеприимные чертоги монастыря. Все остальные обители послужили ему гостиничным приютом на одну ночь, и никаких сведений о его пребывании в них не сохранилось. Ясно одно, что новая кочевая жизнь, полная опасностей, как холодный душ прошлась по душе молодого, толкового человека, уже привыкшего к боярской роскоши и московскому благоденствию.

      Вообще в те времена уход в монастырь высокопоставленных мужчин и женщин был отчасти лазейкой для уцелевания для попавших в опалу аристократов, поскольку было общее согласие, что боярин или боярыня, принявшие монашество, автоматически отрекаютсят от своих притязаний на мирские блага и в политической деятельности участия больше принимать не будут, а потому их можно не убивать. Также это был канал слива вышедших в тираж царских жён.

      Естесственно, все понимали и статус монашеской деятельности, как на Руси, так и в западной Европе был крайне низок, почти позорен, и часто освещался в нелицеприятных сатирических сочинениях.

      Государству нужны были клоуны и юродивые, которые по большим государственным праздникам напяливают шутовской колпак и начинают говорить чистую правду под видом откровенного шутовства. В те времена это была довольно распространённая забава.

      «…В наши времена в монастырь идут из женщин только кривоглазые, хромые, горбатые, уродливые, нескладные, помешанные, слабоумные, порченые, повреждённые, а из мужчин – сопливые, худородные, придурковатые, лишние рты…»