– Ну и?.. – сказал он наконец, не обратив внимания на протянутую руку, и Виллемс медленно ее опустил.
– Я вернулся… – начал Виллемс.
– Я вижу, – перебил его Олмейер. – Мог бы вообще не появляться, я бы не стал горевать. Больше месяца пропадал, если не ошибаюсь. Я прекрасно без тебя обходился. И тут заявляешься, да еще в таком виде.
– Дай же мне рассказать! – воскликнул Виллемс.
– Не кричи так. Думаешь, ты в лесу со своей… со своими друзьями? Здесь живут цивилизованные люди. Европейцы. Разумеешь?
– Я вернулся, – повторил Виллемс, – ради твоего и своего блага.
– Судя по твоему виду, тебя пригнал обратно голод, – грубо оборвал его Олмейер, на что Виллемс замахал руками. – Тебя там, видно, плохо кормили, – с легкой насмешкой добавил Олмейер, – эти… как их правильно называть?.. твои новые родственники. Старый слепой пройдоха, должно быть, был рад без ума такому знакомству. Худшего убийцу и грабителя в южных морях не сыскать, ты не знал? Вы там опытом обменивались? Признайся, ты в Макасаре кого-нибудь убил или только ограбил?
– Неправда! – с жаром воскликнул Виллемс. – Я всего лишь взял немного взаймы. Они все врут! Я…
– Тс! – предостерегающе прошипел Олмейер, оглядываясь на спящего ребенка. – Украл, значит, – продолжил он со сдержанным удовлетворением. – Я так и думал, что тут дело не чисто. И здесь опять воруешь.
Виллемс впервые посмотрел Олмейеру в глаза.
– Нет, не у меня. У меня ничего не пропало, – с насмешливой торопливостью добавил Олмейер. – Эту девушку. Ты ведь ее умыкнул, а? Ничего не дав старику отцу. Попортил и бросил, так ведь?
– Перестань!
Что-то в голосе Виллемса заставило Олмейера на время замолчать. Он пристально взглянул на бывшего коллегу и невольно пожалел его.
– Олмейер, – продолжал Виллемс, – выслушай меня. Если ты, конечно, человек. Я страшно страдаю – и ради тебя тоже.
Олмейер вскинул брови.
– Неужели? О чем ты? Да ты умом тронулся, – небрежно отмахнулся он.
– А-а, ты еще ничего не знаешь, – прошептал Виллемс. – Она пропала. Пропала, – повторил он со слезами в голосе, – два дня назад.
– Да ну! – удивился Олмейер. – Пропала! Мне об этом не сообщали. – Он, прикрыв рот ладонью, рассмеялся. – Вот насмешил! Успел ей надоесть? Знаешь ли, дорогой земляк,