Как только он отключается, я бросаюсь в бой.
– Кто это был? Это была она?
Он перестает рыться в бумагах и недоуменно смотрит на мня.
– Она?
– Ты знаешь, о ком я говорю.
Мы никогда не разговариваем об этом – о ней. На его челюсти ходят желваки. Мне хочется заползти под его письменный стол и спрятать голову между коленями.
ПОЧЕМУ
Я
ЭТО
СКАЗАЛА?
– Нет, – говорит он, снова начав перебирать бумаги. – Это был мой старый друг, у которого в Боке есть агентство, предоставляющее услуги нянь. Завтра человек из этого агентства придет на встречу со мной.
У меня отвисает челюсть. Еще одна тайная часть его жизни, о которой мне ничего не известно. Какого черта? Как он может быть знаком с кем-то, кто владеет агентством по найму нянь?
– Это чушь собачья, – говорю я, топнув ногой. – Ты хотя бы дашь мне встретиться с ней?
Калеб пожимает плечами.
– Возможно, хотя завтра, как я полагаю, у тебя будет похмелье…
Я внутренне сжимаюсь. Он всегда знает. Он все видит. Интересно, что меня выдало: запах перегара или же он каким-то образом увидел мой разбитый бампер и догадался. Мне не хочется его спрашивать. Я быстро и без объяснений выхожу из кабинета и, остановившись, смотрю в другой конец коридора. Я чувствую какой-то укол. Может, мне сходить посмотреть на нее? Сегодня я практически бросила ее. Мне надо хотя бы убедиться, что с ней все в порядке. Я рада, что она еще слишком мала, чтобы осознать, что я сделала. Ведь дети умеют таить обиды.
Бесшумно пройдя по коридору, ногой открываю дверь детской и заглядываю внутрь. Не знаю, почему я чувствую себя такой виноватой, глядя на своего собственного ребенка, но так оно и есть. Затаив дыхание, я подхожу к ее кроватке. Она спит. Калеб искупал и запеленал ее, хотя она сумела высвободить одну ручку и сосет ее. Я ощущаю ее запах – запах лавандового мыла, которое Калеб купил для нее, смешанный с запахом овсянки, свойственный новорожденным. Я касаюсь пальцем ее кулачка, а затем выбегаю из комнаты.
Глава 6
– Зачем ты держишь это у себя? – Я подняла пинту вишневого мороженого «Бен энд Джерри», которая лежала в его морозилке с тех самых пор, как мы познакомились. Открыв крышку, я обнаружила, что половина уже съедена и оно переморожено. – Ты же не любишь вишню. Можно я выброшу его?
Калеб вскочил с дивана, с которого он смотрел телевизор, и выхватил контейнер из моих рук. Я удивленно заморгала. Я еще никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро бегал из-за мороженого.
– Не трогай его, – сказал он.
И, засунув его за пару замороженных говяжьих стейков, закрыл дверцу.
– Какого черта? – удивилась я.
С минуту у него был совершенно растерянный вид, затем он взял меня за руку и отвел к дивану. И начал целовать мою шею, но мои мысли по-прежнему