Теперь я уже киплю от злости. Одно дело упомянуть имя этой дряни, и совсем другое – говорить о ее красоте – это идет вразрез с верностью нашей дружбе.
– Леа, подожди, – кричит она мне вслед, когда я срываюсь с места. Я не хочу слушать ее оправдания – самое любимое из которых состоит в том, что она из России и не всегда понимает, как надо правильно общаться, поскольку английский – это ее второй язык. Я слышала их все прежде, и я хорошо знаю свою скользкую лучшую подругу. Она любит приукрашивать свои оскорбления и клевету, нанесенные исподтишка.
С твоей стороны так смело носить эту юбку. Я бы побоялась показать мой целлюлит.
У Катин булимия и нет ни намека на целлюлит. Так что очевидно, что она говорит не о себе, а обо мне.
Катин Райнласкз весела, как обезьянка в зоопарке, но, если ты перейдешь ей дорогу, она разорвет тебя в клочья.
Наши отношения, начавшиеся в средней школе, представляли собой перетягивание каната, ожесточенное состязание в том, кто кого переплюнет. Моя первая машина стоила шестьдесят тысяч долларов – а ее восемьдесят. На вечеринку по случаю моего шестнадцатого дня рождения было приглашено триста гостей – а на ее день рождения их явилось четыреста. Зато я переплюнула ее с Калебом.
У Катин было два развода. Первый брак заключен в Лас-Вегасе и продержался примерно двадцать четыре часа, после чего он был аннулирован. Во второй раз она вышла замуж за пятидесятилетнего нефтяного магната, который оказался скрягой.
Она страшно завидует мне из-за Калеба – красивого, богатого, воспитанного, сексуального Калеба. Он мечта любой девушки, но достался мне. Я использую каждую возможность, чтобы выставить напоказ свой главный жизненный триумф, но после этой ужасной истории с Оливией зависть у Катин сменилась самодовольством. Ей даже хватило наглости заявить мне, что она восхищается находчивостью и смелостью Оливии.
Короткими нетвердыми шагами, стараясь не упасть, я дохожу до своей машины и сажусь в нее. Часы на приборной панели показывают шесть часов. Я не в том состоянии, чтобы вести машину, но у меня даже нет мобильного телефона, чтобы попросить кого-то подвезти меня. Да и кому бы я смогла позвонить? Мои подруги так же пьяны, как я сама, а те из них, которых здесь нет, подняли бы брови и начали бы сплетничать, если бы обнаружили меня в таком виде.
Внезапно я вспоминаю об Эстелле.
– Черт. – Я бью кулаком по рулю.
Я должна была забрать ее из сада в пять, а у меня даже нет возможности им позвонить. Завожу машину и начинаю задом выезжать с парковочного места, не посмотрев назад. Звучит клаксон, затем слышится резкий лязг металла. Шатаясь, я выбираюсь из машины и добираюсь до задней части машины. К бамперу моего «Рендж Ровера» прижат старенький «Форд». Это выглядит почти комично. Я подавляю желание рассмеяться, а затем мне приходится подавить желание заплакать, потому что вижу мигающие красно-голубые огни полицейской машины, приближающейся к нам. Водитель «Форда» пожилой мужчина, его жена, сидящая на пассажирском сиденье, держится