Загорелая бронзовая кожа, рельефные плечи и лопатки, которые он отводил назад, подчеркивая идеальную спортивную осанку. И улыбка победителя. Влажные от пота волосы прилипли ко лбу Шестакова, он провел по ним ладонью, и в этот момент мы встретились взглядами. Улыбка сползла с его лица, =он вдруг сделался серьезным.
Сердце в груди словно разрывалось от стука, который заглушал даже шум улицы. Я слишком громко дышала, но никак не могла насытиться кислородом. А он продолжал смотреть. Прожигать взглядом каждую клеточку моего тела. Мои губы обдало теплом словно их коснулись чьи-то пальцы. Со мной никогда такого не было, и даже захотелось улыбнуться Вите, поднять ладонь вверх и поздороваться.
Однако в этот момент перед Шестаковым возникла Алена. Она повисла на нем, словно на спасательном круге, а Витя… он притянул ее к себе и чмокнул в щеку.
Глупость, конечно. Алена – его девушка, они в отношениях, и даже считаются самой популярной парочкой этой школы. Но почему мне вдруг показалось, будто в грудь вонзили кол?..
Силой я заставила себя отвернуться, ускорить шаг и продолжить свою роль невидимки. В конце концов, у меня отлично выходило уживаться с обликом серой Риты. Сейчас ничего не изменилось, да и не изменится.
Первым уроком у нас стояла математика. Вела ее Татьяна Николаевна – женщина довольно молодая, лет тридцати пяти с виду. Волосы ее были завязаны в пучок, на глазах тонкие прямоугольные очки, а одета она была в довольно скучное черное платье, облегавшее ее худое тело. Татьяна Николаевна напоминала меня.
Шестаков на урок не спешил, и не он один. Несколько ребят опоздали минут на пять, а кое-кто и на все двадцать. Скромная учительница лишь кивнула, натянуто улыбнулась и продолжила объяснять тему урока. Не знаю, любила ли она свой предмет, но искры и радости от самого процесса преподавания я в ней не заметила.
После математики в расписании шла физкультура, и тут меня поджидал сюрприз. Как выяснилось, спортивную форму выдавала школа, и на урок можно было идти только в ней, или – прогул. Форму мне, конечно, выдали, но попросили в следующем месяце за нее заплатить. Я знала, что это взбесит отца. А его плохое настроение всегда сказывалось на мне, в прямом смысле этого слова.
Переодевалась я последней, так что на урок пришла с опозданием. Даже скромно извинилась, но почему-то привлекла к себе особенное внимание одноклассников. Хотя и было понятно почему: в обтягивающих лосинах, которые подчеркивали каждый изгиб моих худых ног, я выглядела, видимо, странно.
– Опоздавшие у нас делают двадцать приседаний, госпожа… как вас зовут, кстати? – уточнил учитель, чьего имени я не знала.
– Маргарита Романова, – произнесла я, поправляя очки. За спиной послышался скрип, чьи-то шаги, и я словно почувствовала тепло, коснувшееся моей спины. Кинув взгляд через плечо, я замерла, заметив Витю. Теперь на нем была нормальная майка, которая прикрывала большую часть спортивного