– Чайкина, желаю тебе удачно ассистировать на первой твоей операции, – улыбнулся главный, не обращая внимания на коллег.
Зато они вперили в меня удивлённые взгляды. Не каждый день Игорь Геннадьевич удостаивает интерна напутствием.
– Спасибо, – выдохнула я, и быстрым шагом направилась к отделению.
Никто больше не будет меня раздевать взглядами! Прежде всего, я – хирург, человек, а не женщина!
В памяти вновь всплывает лицо майора…и его плавки, летящие к моим трясущимся ногам.
Кажется, майор увидел в душе красивую женщину, но никак не человека!
Странные мужчины! Я должна доказать одному, что я врач, хирург, второму – что няня. Надо делом доказать, отбить у них охоту бросать прыткие взгляды.
Ловлю себя на том, что не знаю, как смотреть ему сегодня вечером в глаза. Тут же вспомнила про историю с Алёнкой.
Ещё и обманула, не рассказала о происшествии.
Надо после операции позвонить Татьяне Ивановне, узнать, как они сходили к педиатру.
Тяжело вздыхаю, вхожу в ординаторскую. Обвожу взглядом мужчин – коллег, и говорю себе:
– Я хирург.
Аксёнов поворачивает ко мне голову, карие глаза щурятся, изучая меня. Мужчина встряхивает шоколадной чёлкой, хлопает длинными ресницами.
– Сегодня и посмотрим, кто ты! А сейчас ты больше похожа на принцессу из диснеевского мультика.
Старшие коллеги улыбаются. И мне снова становится не по себе.
Бросаю быстрый взгляд в зеркало и ужасаюсь. На мне яркий открытый сарафан, оголяющий колени, плечи, низкое декольте, подчёркивает красивую грудь. Волосы карамельными кудряшками падают на изящные плечи.
На ногах яркие балетки.
Чего это я так вырядилась?
Дальше хуже – губы расплылись в улыбке…
Блин! Как нехорошо вышло. Игорь же не подумал, что я ради него…
Глава 14
Демид
Выкручиваю вентиль с холодной водой до упора. Лёд обжигает. Холод касается каждой клеточки моей кожи. Покрываюсь гусиными пупырышками. Дрожу.
Голова начинает остывать, тело, собранное в одну огромную пружину, постепенно расслабляется.
Что это было?
Вместо того, чтобы выйти из ванной, как порядочный человек, я наоборот сделал шаг к ней.
Перед глазами по-прежнему стоит хрупкая фарфоровая фигурка Златы, и тёмные мокрые волосы, волнами падают на молочное лицо. Огромные карие глаза с чёрными чаинками блестят и в них будто черти пляшут, а пухлые губы сложились в призывный влажный бантик.
Ладно, я потерял голову от увиденного. А что случилось с ней? Почему она растерялась.
Она такая вся мягкая, нежная, пластилиновая. Будто вовсе не колючка, а сладкая девочка, ждущая в душе своего мужчину.
Не надо было ей себя так вести! Я неправильно истолковал её растерянность. Какого ляда она полезла в мой душ? Надо будет объяснить ей, что нельзя трогать мои вещи своими загребущими ручками.
Думает,