Звоню в домофон так долго, что трелью, как я понимаю, поднимаю с постели ее соседку. Старуха высовывается из окна второго этажа и, окликнув меня безликим «молодой человек», призывает прекратить безобразие.
– Сонечки все равно нет дома.
Я отшагиваю, чтобы иметь возможность видеть человека, которого, как я быстро соображаю, следует заиметь в союзники.
– А где она? – спрашиваю, чувствуя себя при этом неожиданно смущенным.
Сую ладони в карманы брюк и, шаркнув подошвой туфли по насыпи гравия, совершаю шумный вдох. Галстук давно скинул. В открытый ворот рубашки проникает свободно влажный воздух. Ночь держит прохладу, но она никак не гасит пылающего в моем теле огня.
– А вы кем, собственно, будете? – задавая этот вопрос, бабуля вертит головой. Уличный фонарь работает ей на пользу, с головы до ног меня освещает. Вот она и приглядывается: то ли пытаясь узнать, то ли стараясь запомнить. – Меня Анжелой Эдуардовной зовут. А вас?
Блядь… Что за напасть? Еще одна Анжела.
– Александр, – сообщаю приглушенно.
Оглядываясь на свою машину, прикидываю, как дальше поступить.
Если старуха не в курсах, или просто не хочет выдавать информацию, где мне теперь искать Соню?
Мать вашу…
Вероятно, она ночует у Полторацкого. В этом, безусловно, нет ничего предосудительного. Умом я это понимаю. Чувства же… Нутро разносит бешеной волной ревности. Сердце за секунды превращается в уголь. И пламя теряет к нему интерес. Свирепой вспышкой озаряет под ребрами, в районе того самого «солнышка».
– Ох… – толкает бабуля неожиданно взволнованно. – А вы, случайно, не из Одессы?
– Ну да, – отбиваю мрачно. – Оттуда.
– Георгиев, да? – шокирует не столько то, что Анжела Эдуардовна знает мою фамилию, сколько интонации, которыми она вдруг начинает орудовать. Эм-м… Будь ей лет на сорок меньше, я бы решил, что она в меня влюблена. – Принц-антигерой Александр Первый! Ну вот, надо же… Услышал Бог мои молитвы! Дождалась!
Я окончательно теряюсь. Не знаю, как на это реагировать. Мозги плавит яркое осознание: Соня рассказывала обо мне. И судя по эмоциям старухи, информация подавалась в положительном ключе.
Блядь… Я, конечно, сходу захлебываюсь желанием услышать все, что она говорила. Это важно!
Я был прав? С Сониной стороны все тоже живо?
Эти домыслы заворачивают мне мозги, ошпаривая их кипятком. Сердце оживает, будто кто-то педаль газа втопил. Я уже готов лететь дальше, понимать бы только – куда.
– Могу я узнать, что здесь происходит? – в соседнем окне появляется недовольная рожа какого-то помятого мужика. – Анжела Эдуардовна, я, конечно, все понимаю… Но мне вставать в шесть утра!
– Ой, Николай… Завелся! Как сам в субботу половину ночи аккордеон разрывал, так все в порядке. А как я с красивым парнем пять минут поговорила, так караул!
– Анжела Эдуардовна… – гремит тот якобы предупреждающе, потряхивая в сторону старухи указательным пальцем.
– К нашей Сонечке