– Пошел к черту, – швыряю в него рулоном туалетной бумаги. От расстройства и обиды на глазах выступают слезы. – Выйди немедленно, козел! Я папе все расскажу! Он тебя…
Ярик психует, но выходит. И продолжает меня доставать через дверь:
– Просто объясни, что случилось? Ты же знаешь, что можешь сказать мне все? Манюня? Поговори со мной. Маша?
Он, черт возьми, издевается?
– Ничего я тебе не скажу!
А сама сижу и плачу.
– Я сейчас опять войду.
– Не смей!
– Просто скажи, что случилось?
– Ничего!
– Ну, ты же из-за чего-то плачешь?
– Так мне хочется!
– Выходи тогда. Тут рыдай, блин!
– Не хочу! Ты не достоин моих слез!
– Маруся… – долбит кулаком в дверь. – Предупреждаю. Я вхожу.
И он снова вламывается. Рожа злая, но я тоже на взводе. Если бы не «красные проблемы», вскочила бы и расцарапала всего.
– Говори! Сейчас же!
Что за несносный кретин?! За что мне это? Неужели не понимает, что смущает меня?
Растираю ладонями слезы и понуро опускаю голову.
– Машка… Давай уже, рожай. Я же не просто так кипишую! Слышишь меня? – горланит, как всегда, грубиян. – О тебе волнуюсь! Кипятком все…
Посмотрите, какая цаца! Царевича заставили беспокоиться!
– У меня кровь… – роняю лицо в ладони.
Так стыдно мне еще никогда не было.
– Где? Где?
Ну, что за тормоз?! Убирая руки, вижу, что мой Град все краски утратил. Бледный, как с воспаленным аппендицитом в десять лет.
– Там… – взглядом вниз указываю.
Он, оказывается, умеет еще и смущаться. Набирает яркости, вероятно, не меньше меня.
– Первый раз, что ли?
Ну, дубина…
– Нет, не первый. И не двадцать первый. Но, сам понимаешь, у меня ничего с собой нет…
Он тяжело переваривает эту информацию. Но все же догоняет.
– И ты решила сидеть на унитазе? Ну, правильно, чё? Ридер приедет, отпилим, и с ним домой поедешь.
Что тут скажешь? Неуместные шуточки – конек Градского.
– Ярик… – тоненько тяну я. Мне снова приходится просить его о помощи. Проклятый бункер! Всеми силами сдерживаю новый поток слез. – Яр, миленький, найди мне что-нибудь. Пожалуйста.
– Да, конечно… – прочесывает ладонью затылок и шумно выдыхает. – Сейчас.
Тотчас принимается за поиски. Идет к узкому белому навесному шкафчику. Открывает его и… бинго! Там такой запас! Учитывая, что бункер принадлежит отцу Ридера, я чаяла надежду на какую-нибудь вату и бинт, а тут несколько видов гигиеничных прокладок. Он явно в этот погреб не один планирует заселяться.
– Подойдет? – Градский маячит яркой упаковкой.
Это достаточно популярная марка, я ее использую. Но даже если бы она лично мне не нравилась, сейчас соглашусь на все.
– Да, вполне, – краснея, принимаю у него из рук упаковку. – Спасибо.
И мы застываем, глядя друг другу в глаза. У меня дыхание спирает. И вниз по животу стекает волна непонятного