Поначалу Михаил Петрович, конечно, отказывался, называя эту затею глупой и постыдной, но старый друг так сильно упрашивал, что тот, скрипя сердцем, согласился.
И вот теперь вымокший и продрогший Михаил Петрович, сидел в «трижды проклятых» кустах и поминал друга нехорошими эпитетами.
– Михаил Петрович, вы ли это? – от неожиданности у Михаила Петровича ёкнуло сердце. Он осторожно повернулся и увидел Варвару Тихоновну собственной персоной.
– Здравствуйте, Варвара Тихоновна… – пролепетал Михаил Петрович, и почувствовал, как щеки буквально воспылали от стыда.
– Ну, а где же мой муженек грядущий? Аркадий-то? Что ж он вас-то тут посадил?
– Да вот, дела у него срочные в городе. Пришлось уехать… – Михаил Петрович готов был сквозь землю провалиться.
– Ах, да – что-то такое он мне говорил… – сказала Варвара Тихоновна и засмеялась. – Вот же ревнивец-то, а? А вы, Михаил Петрович, небось, уж и вымокли весь! Эвон, у вас и зуб на зуб не попадает! Пойдемте-ка, я вас горячим чаем напою!
– Ну что вы, не стоит, Варвара Тихоновна…
– Пойдемте-пойдемте! А то простынете совсем или, чего доброго, воспаление легких подхватите. И не спорьте!
Красный как рак Михаил Петрович выбрался из кустов и поплелся за Варварой Тихоновной, пытаясь выдумать на ходу какое-нибудь оправдание. Так пакостно он себя еще никогда не чувствовал. Хотелось броситься бежать без оглядки, но тогда это выглядело бы совсем уж по мальчишески, и ему пришлось бы стыдиться всю оставшуюся жизнь.
В доме отчаянно пахло пирогами, и такое тепло растекалось от протопленной печи, что с холода и сырости Михаила Петровича немедленно стало клонить в сонную негу. Варвара Тихоновна забрала у него промокший плащ и развесила на веревке рядом с печью.
– Ну вот, – сказала она, – А сейчас будем с вами чай пить. Я как раз пирогов напекла. И варенье имеется. А то давайте и остальную одежду – я вам пока плед дам. А то на вас и сухого места нет.
– Да не надо, Варвара Тихоновна, я так… Высохнет как на собаке.
– Собаке… Вот скажи мне, Михаил Петрович, ведь взрослые люди же, а ведете себя, как черте что! Дети, ей богу! Удумали засаду учинить – смех один! Ну ладно Аркадий – ревнивый черт, но вы-то зачем согласились?
– Да уж простите, Варвара Тихоновна…
– Да будет вам! Что я не знаю, что этот черт кого хочешь уговорит? Ой… и смех и грех! Ладно, что уж. Давайте чай пить.
Они пили чай до самого утра. Варвара Тихоновна без умолку что-то рассказывала о себе, своей жизни, о ревнивом Аркадии, о том, как будет хорошо,