Значит, Росси в самом деле построили свое поместье поверх подземного замка Косты.
Данте медленно отступает, словно не желая уходить. Неужели не доверяет своему генералу?
– Одень Фэллон, да поскорее.
– В мгновение ока моя внучка будет одета и станет покладистой.
Покладистой? Должно быть, обсидиан вредит и мозгам фейри, учитывая, насколько они все отупели.
Коротко кивнув, Данте разворачивается на пятках и вылетает за дверь, у которой стоят два солдата. Темноволосый не смотрит в нашу сторону, в отличие от седовласого.
Катон стоит прямо, однако очертания фигуры словно вибрируют от явного желания броситься в комнату и помочь. Но кому, Юстусу или мне?
– Единственный способ сделать меня покладистой – это опять вырубить своим сонным заклинаньем, – бурчу я.
Юстус закрывает дверь. Я замечаю, как он откупоривает флакончик и рисует кровью на дереве узор в виде узла.
– Что вы только что сделали?
– Лишил твоего Катона возможности подслушивать.
– Он не мой.
– Да, да. Он Цереры. Я в курсе. – Затем Юстус ворчливо добавляет: – Он поставил эту женщину на такой высокий пьедестал, что даже сам не способен до нее дотянуться.
В груди клокочет гнев.
– Вы балдеете от собственной мелочности и жестокости или это часть требований для руководства лючинской армией?
– От чего я балдею, тебя совершенно не касается. А теперь, нипота, натягивай уже гребаное платье, пока я сам тебя не одел.
Щеки вспыхивают от злости.
– Я вам не внучка! – И чего Юстус Росси так упорно заставляет меня чувствовать себя частью его семьи?
Не уверенная, что генерал не воплотит угрозу в жизнь, я скидываю на пол влажное полотенце и просовываю ноги в облако колючего тюля, повернув наряд задом наперед, чтобы сперва застегнуть пуговицы.
– Где ты вообще откопал эту жуткую тряпку? – Пуговицы обтянуты тем же дорогим атласом, что и корсет, из-за чего они выскальзывают из пальцев.
– В шкафу Домицины, – говорит Юстус, по-прежнему смотря на дверь. – Дочь собиралась надеть его на свадьбу.
– Домицина замужем?
– Нет. Когда ее сестра родила внебрачного ребенка, жених отменил церемонию, опасаясь опорочить свое доброе имя.
Неудивительно, что Домицина обижена на мать… Конечно, судя по всему, жених был не подарок, тем не менее она наверняка винит мою маму-фейри за свою несостоявшуюся помолвку.
На щеках Юстуса появляются углубления. И поскольку у него нет ни милых ямочек на щеках, ни веселого нрава, я делаю вывод, что он прикусывает внутреннюю сторону щеки.
– Когда Марко оставил меня на должности генерала, я позаботился о том, чтобы похоронить доброе имя этого идиота.
Его явное предпочтение одного из детей наполняет меня обидой за мамму.
– Значит, защищаете честь одной дочери и калечите