Поезд бесшумно мчался по прямому как стрела тоннелю на перегоне между кратером Гилберта и морем Смита. Я сидел спиной к движению, откинувшись в кресле, и поглядывал временами на окно. Там нечётко отражались дремлющий пассажир в кресле напротив и краешки следующих далее кресел. Непосредственный осмотр интерьера давал схожие результаты, отличавшиеся количественно и ясностью. Я испытывал эмоциональный подъём, оставленный увиденной игрой. Я не был рьяным болельщиком. Не боготворил какую бы то ни было спортивную команду, или клуб, или игрока, или спортсмена. Спортсменку, случалось. Болел за игру, за результат. За седьмую игру плей-офф, и так, чтобы с овертаймом… За пятый сет в турнирах Большого шлема, и так, чтобы в пятом заключительном счёт был 10:8, 11:9… За зетафиниш… За обретаемую на завершающем снаряде тысячными долями балов по сумме многоборья победу…
Ворвался яркий свет. Мгновенно. Беззвучно. Спящий напротив пассажир сдержано вздрогнул и на секунду, не открывая глаз, зажмурился. Поезд вышел из тоннеля и словно летел над ярко освещённой солнцем пропастью. Стена окаймляющей её монолитной скалы быстро удалялась. Вскоре чуточку волнистый почти ровный гребень её можно было рассматривать не задирая головы. Над ним голубым почти полным диском быстро восходила Земля. Вспомнился прощальный разговор с Джордан.5Состоявшийся уже более полутора лет назад. Что-то о неподеливших трэк неумелых автогонщиках. Снизу к горлу подкатил сухой комок. Сами собой закрылись глаза.
А когда я открыл их вновь, Земля уже садилась над ушедшем вдаль горизонтом, таким чистым и просторным. Родная планета повернулась Североамериканским континентом. Различались Кордильеры, Аппалачи, Гвианское плоскогорье. Озёра – Гурон, Верхнее, Манитоба, Виннипег, Атабаска… Тоненький шнурочек Миссисипи, распустившийся кисточкой у берега Мексиканского залива.3 Бело-сине-жёлто-зелёный диск, уже почти зацепившийся краем за яркую полосу уходящего в перспективу ландшафта, резко вспыхнул и исчез. В следующую секунду поезд подбросило и он, слетев с рельса и не теряя скорости движения вперёд, плавно начал падать в бездну. “Я не отомщу. Даже не смогу”, – всё о чём я думал. В ожидание удара стиснулись зубы. Сощурились глаза. Слиплись веки. “А, если и выживу сейчас, Луна всё одно летит к Солнцу”.
Меня разбудил чей-то смех. Пассажир напротив уже не спал. “Почти приехали”, – сообщил он весело. Универсально по-английски. Он выполнил характерные движения пальцами по видимой лишь ему слойтуре. На столике появились высокий фужер тонкого стекла с цитрусовым коктейлем и прямоугольное блюдце, на котором лежал яблочный штрудель. C выложенными ёлочкой полосочками подрумяневшегося теста над янтарной начинкой.
Я глянул в окно. Краешек Земли с северо-восточной частью Евразии виднелся над горизонтом. Поезд шёл ровно. В совокупности монорельс на магнитной