– К тому, что я ещё не решил, что именно с тобой делать, – лукаво скалясь, отозвался Рамиф и сделал решающий ход. – Шах и мат.
– Ну так позови, когда определишься, – пожал плечами вор и отодвинулся от стола, прикидывая, удалось ли ликёру хоть немного унять боль.
– Я думал, ты мне в этом поможешь. Убедишь, что с тобой есть смысл возиться, – пояснил рыжий, самодовольно улыбаясь.
– Я сегодня уже рискнул, теперь твоя очередь, – не остался в долгу Роваджи. Дерзость – единственное, что он всегда мог себе позволить. – Скажу тебе то же, что собирался сказать главарю какой-нибудь банды, – он неспешно поднялся и отсалютовал сиду роскошным бокалом. – Характер у меня скверный, рекомендаций нет. Людей убивать не люблю, хотя случалось. Работать тоже не люблю, но приходится, чтобы обедать. Неплохо ориентируюсь в лесу и в горах, так что не знаю на кой хрен я тебе сдался в городе. Всё, чем владею, сейчас на мне. Говорю на двух языках. На них же пишу и читаю. Смыслю в картах, и это не про азартные игры. Играть тоже умею во всякое, но чаще проигрываю. Больше мне нечего тебе предложить. Хотя, погоди. Я неплохо вру, но тем ценнее моя честность. И правда в том, что я не собираюсь на тебя работать.
Рамиф слушал, иногда поигрывая бровями. Будь на его месте главарь какой-нибудь банды, то смеялся бы в голос или уже давно велел бы вышвырнуть паяца взашей.
– Очень и очень жаль, – сообщил он, когда повисла тишина. – Я, пожалуй, смог бы выносить твой характер. Однако, ты прав, достоинств у тебя маловато. К тому же я не люблю, когда мне бросают вызов. Для этого нужно представлять из себя нечто большее.
– Ну тогда будем заканчивать, – предложил вор, ставя на стол полный бокал.
Ему оставалось лишь отпустить, но вместо этого он резко плеснул содержимым в лицо собеседника. Рыжий схватился за глаза и зарычал проклятия. Большего и не требовалось. Колдуя, он всегда смотрел на шахматные фигуры и шевелил пальцами, а значит теперь не мог воспользоваться коварными чарами.
Роваджи в два счёта очутился у окна и вылез наружу.
Ветер и высота. Провалы улиц казались бездонной бездной, но пухлая луна озаряла длинные крыши, которые тянулись по всему Синебару, соединяясь перекинутыми досками и мостками. Тут-то и пригодились главные таланты. Ночь укрывала от посторонних глаз, а ноги уносили прочь, взбегая по карнизам и перепрыгивая переулки. Ничто не окрыляет сильнее свободы.
Куда теперь? Санси далеко, но к Лорти проситься уже не надо: вор не раздобыл серебряные ножницы, но спёр кое-что получше – золотые, с камнями, да ещё и волшебные. Везение? Роваджи не верил в удачу, но вернул себе нахальную надежду, что и сам как-нибудь проживёт.
Четыре года назад
– Эй, Халасатец! – окликнули снизу.
Забавное дело, но в Халасате – в стране дождей, бистов и разноцветных стёкол – Ро называли алорцем. Там он был единственным светлым пятном среди