– Ага! Почувствовал! А вот тебе и еще на закуску! Дошкуривай его, Николай Иванов, дошкуривай хорошенько! – продолжал кричать Конурин.
– Смотрите, Иван Кондратьич, ведь у англичанина-то кровь на лице. Ведь вы ему в кровь нос расшибли, – заметила Глафира Семеновна.
– Ништо ему! Так и следует. Поедет еще раз мимо, так я ему букетец вроде веника приготовил. Так окомелком в дыхало и залеплю, чтоб зубаревых детей во рту не досчитался. Батюшки! Смотрите! Моя вчерашняя мамзель в коляске! Ах шкура! – воскликнул вдруг Конурин и швырнул в нее увесистым букетом полевых цветов, прибавив: – Получай сайки с квасом! Вчера пять франков на чай вымаклачила, а сегодня вот тебе куричью слепоту в ноздрю! Глафира Семеновна! Видите? Кажется, она?
– Вижу, вижу… Действительно, это ваша вчерашняя дама, которая вас в покатый бильярд ставки ставить учила.
Француженка, получив от Конурина удар букетом в грудь, улыбнулась и, в свою очередь, пустила в него целую горсть маленьких букетиков. Конурин опять отвечал букетом.
– Англичанин! – крикнул Николай Иванович. – Англичанин обратно едет. Иван Кондратьич, не зевай!
– Где? Где? – откликнулся Конурин. – Надо ему теперь физиономию-то с другой стороны подправить. Ах, вот он где! Швыряй в него, Николай Иванов, швыряй! Вот тебе букетец. Не букет, а одно слово – метла… Да и я таким же пущу.
– Господа! Господа! Разве можно так швыряться? Надо учтивость соблюдать, а то вы в кровь… – останавливала мужа и Конурина Глафира Семеновна.
– Сапогом бы в него еще пустил, а не токмо что букетом, да боюсь, что сниму сапог, швырну, а мальчишки поднимут и утащут. Эх, не захватили мы с собой пустопорожней бутылки из гостиницы. Вот бы чем швырнуть-то.
– Да как вам не стыдно и говорить-то это. Ведь швыряться бутылками – это уж целое серое невежество. Люди устраивают праздник, чтобы тихо и деликатно цветами швыряться, а вы о бутылке мечтаете.
– Хороша деликатность, коли давеча с меня шляпу сшибли! Вот тебе, зубастый черт!
Конурин швырнул и опять попал окомелком букета в лицо англичанина. Николай Иванович размахнулся и тоже залепил англичанину букетом в шляпу. Шляпа слетела с головы англичанина и упала на шоссе у колес экипажа.
– Отмщен санкт-петербургский купец Иван Кондратьев сын Конурин! Вот оно когда невестка-то получила на отместку! – воскликнул Николай Иванович.
– А вот тебе, мусью англичанин, и в рыло на прибавку! Это уж процентами на капитал сочти! – прибавил Конурин, безостановочно запаливая в англичанина букетиками.
Англичанин стоял в коляске во весь рост, стараясь улыбнуться. Нос его был в крови. По пробритому подбородку также текла кровь; мальчишка подавал ему поднятую с земли шляпу.
XXI
Экипажи,