Глава 8
Бушприт треснул во льдах, а краска – в жару
Я сделал это, я забыл
Я вспоминаю
«Я так долго стремился в Москву, что в итоге оказался там самым случайным образом.
Почти год я жил в Курске. Хотя правильнее надо было бы сказать «подъезжая к Курску». Когда меня выперли из ростовского педа, отец по знакомству пристроил в бригаду обходчиков, и я в оранжевой робе мотался по железнодорожным путям.
Это было очень странное время – похоже, я впервые в жизни утратил веру в волшебную силу движения. В детстве я обожал ходить по шпалам, особенно ночью. Идти и идти под звездной навигационной картой, перескакивая через шпалины. Не было у меня ни малейшего сомнения, что как только я буду готов (а я это сразу пойму), я вскочу в любой попутный поезд, в вагон СВ или товарняк, и уеду, а все двери мира будут открыты для меня. Вначале я бы, конечно, поехал в Москву. Потом: в Стамбул, Париж, Хельсинки, Токио, я словно дух воздуха смог бы очутиться везде, где мне взбредет в голову.
И вот я почти год ходил по шпалам, встречал и отправлял поезда, идущие в Москву, Киев, Питер, Феодосию (стоянка в Курске 4 минуты), а конечным моим пунктом так и оставался служебный вагончик, который я делил с двумя бывшими проводниками, уволенными из-за кражи.
Проводников звали Ахмед и Эдуард, первый был турком, а второй армянином, хотя я думаю, что даже плакат с изображением Арарата на стене не испортил бы их дружбу.
Мужики считали, что лучше профессии, чем проводник не существует, и мечтали заслужить прощение, ради чего готовы были мерзнуть в маленьком сыром вагончике в компании со мной.
Проводники – вот профессиональные путешественники, не то что я, дилетант. Им по фигу, куда ехать, зачем. Главное, наслаждаться процессом, а именно – мимолетностью и зыбкостью самого дорожного бытия. Я бы расстрелял тех, кто презирает поездной быт: прогулки до туалета, попытки размесить закуску на маленьком столике, кипяток из титана, тамбуры и вагоны-рестораны. Кто говорит, что в поезде люди теряют время? Наоборот, именно там ты и живешь по-настоящему, трясущейся концентрированной жизнью ограниченного, постоянно перемещающегося пространства.
Проводник, – божок железной дороги. Ему наливают пассажиры. Ему суют деньги те, кто не смог купить билет. Ладно бы деньги – почти всегда соглашаются отдать натурой такие девчонки, что на твердой земле даже и не взглянули бы. Кроме того, у пассажиров всегда что-то плохо лежит. Вот тут наши ребята и подкачали: спиздили магнитофон у занюханной герлы из плацкарты, а у нее папа оказался чуть ли не из МПС.
Теперь вот, бедолаги, сидели со мной в вонючем вагончике и красили столбы и знаки.
– А я бы хотел на море… – вздыхал я
– Море? Полгода в Сочи ездили. На мандаринах наварили. А на обратном пути иногда и кадры ничего попадались.
Под Новый Год я заболел.