– Добро пожаловать на наш великолепный аукцион, – заученно поприветствовала Грейс женщину с такими распухшими губами, что невольно закрадывалась мысль: неужели ее спутник, рассеянный мужчина безобидного вида, перед мероприятием заехал супруге по лицу?
– Сверху открывается очень красивый вид, – сказала Грейс одной из женщин, сын которой учился в одном классе с Генри. Той явно не терпелось как следует осмотреть знаменитый пентхаус. – И обратите внимание на картины Поллока в столовой.
После семи тридцати основной наплыв схлынул. Грейс сидела одна в огромном мраморном холле и постукивала ногтем по столешнице, гадая, когда уже можно будет уйти.
Раньше Грейс в общественной жизни школы участвовать не приходилось. В комитет по сбору средств она записалась добровольно и даже с радостью, однако с самого начала отдавала отчет, какую ношу на себя взваливает. Еще недавно такого рода мероприятия были начисто лишены гламура – место проведения скромное и недорогое, подчас даже обшарпанное, в безнадежно устаревшем меню – сырное фондю, жареные устрицы или куриная печень, завернутые в ломтики бекона, и мгновенно вызывающие опьянение коктейли. Праздники были веселые, без лишнего пафоса. Гости, будучи подшофе, развлекались на всю катушку, пытаясь выиграть занятие с личным тренером или возможность исполнить эпизодическую роль без слов в мыльной опере «Одна жизнь, чтобы жить». Все отлично проводили время. За вечер для школы удавалось собрать от двадцати до тридцати тысяч долларов, так что появлялись средства для обучения особо способных «бесплатных» учеников. Как подозревала Грейс, Мигель Альвес входил в их число. Пожалуй, чем больше в Реардоне разных детей, тем лучше – круг общения у школьников становится более разнообразным и интересным. И это хорошо, напомнила себе Грейс. Более того – очень похвально. Будучи интеллектуальной снобкой, Грейс находила сегодняшний аукцион удручающе безвкусным, однако надо не забывать, что, несмотря на несколько вульгарную роскошь, у приема все та же благородная цель. И кстати, денег на нее