– Очень тяжело сдержаться, но я попробую вас не напрягать…
– Дэниэл, перестаньте ёрничать! Давайте поговорим….
Дэниэл добился своего, однако не очень любил прибегать к такому роду манипуляций, в мгновение вспоминал, что поступил ничуть не лучше тех, кого он презирал за подобные методы…
– Я прекрасно знаю, моя сестра доставила вам столько неприятностей, заставила чувствовать себя никем и ничем перед другими. Но поймите, я совсем другая, и она тоже когда-то была другой. – говорила женщина стыдливым исповедальным голосом. – Не подумайте, что я купила этот дом, чтобы тыкать собственнической бумажкой перед вашим лицом. Это мой шанс начать жизнь заново.
– Вы бросили мужа? – как гром среди ясного неба спросил Дэниел.
– Сомневаюсь… Вы ведь тоже сомневаетесь? – обращалась она к спящей эмпатии и сочувствию. – Думаете, это так просто, спустя столько лет?
Молчание Дэниела Сноу говорила само за себя – утвердительной жесткостью.
– Знаете, Дэниел, мы привыкли к такой жизни и все, кто нас окружал, постоянно твердили одно и тоже: «Да что ты сможешь сделать?! Куда ты пойдешь и что будешь делать? Ты словно ребенок, капризничаешь… а у тебя есть всё, чего порой нет у других, и ты же недоволен! С таким планами и идеями ты не продержишься один…»
На Дэниела нахлынула не столько откровенность, сколько зазубренные формулировки чужих упреков и разочарований в столь разнившихся между ними взглядами на жизнь. Ему словно заново внушили, какого быть изгоем и невменяемым для «нормальных людей». Ничего поразительного в истории мисс Дайфилл он не нашел, кроме того, что её супруг заставил женщину испытать боль от последнего выкидыша, трехлетнего лечения от депрессии – следствия слабости. Она решила прекратить страдания, начать жизнь с чистого листа – без оскорблений, измен и масок; придумала план – уйти, хлопнув дверью, утереть себе прежней нос – выстроить личное дело, а именно создать несколько кондитерских. Как приятно ей было слышать предупреждения завистливой сестры.
– Вы осуждаете меня? – спросила гостья, опустошив пыльные шкафы замкнутых чувств.
– Нет, просто стало жаль, – непринужденно ответил Дэниел, повернув голову на чистый вид из окна. – Вы заставили меня почувствовать вину…
– Увы, я не хотела, просто… я любила, Дэниэл. Отпускать очень трудно, вам этого ли не знать, не так ли?
– Может-быть, может быть…
– Я знаю вам, тоже пришлось нелегко.
– Вы о сестре?
– И не только, – рефлекторно водила чайной ложкой по дну чашки. – До сих пор не укладывается в голове, что вам не удалось поступить в Константинополь. У вас были все шансы.
– Всё моя неуверенность… – заявил теперь откровенно он, – Но знаете: всё не так печально, как может показаться. Мне предложили практику в качестве престудента. Послезавтра я уезжаю.
Он