Ну, а что? Пришлось заплатить ментам еще пятерку, чтобы знатоку Коле разрешили переночевать в обезьяннике. В шесть утра я пришел за ним, и мы отправились пешком в «американскую» ночлежку, которая каким-то чудом влачила свое существование неподалеку от площади Александра Невского.
Здравствуй, приятель.
Твой вид мне приятен:
Милая внешность,
Ты друг мне, конечно.
Мой друг Колька Михайлов, кстати, никогда не был мне другом. Таких друзей – за хрен да в музей. Я дружил с его ближайшими товарищами Димкой Бабичем и Сантёром, а Колян прилагался к ним. Он и Макс Васильев. Два отчаянно талантливых «соловья» из Купчино, самого гопницкого спального района города-героя Ленинграда. Сантёр жил в соседнем со мной доме в типичном купчинском дворе с хоккейной коробкой, обрамленном девяти- и пятиэтажками между улицей Димитрова и Бухарестской. А Димон с Коляном жили (в пятнадцати минутах ходьбы от нас) через парадную друг от друга в огромной девятиэтажке на Будапештской, которая словно средневековая крепость замыкала внутри себя просторный двор. В этом же дворе жил Густав, барабанщик «Кино», правда, не знаю, зачем вам эта информация.
К тому времени, как я стал с ними плотно общаться (к концу 82 года) – одноклассники (четыре будущих панк-рокера в одном классе!) Сантёр Лукьянов, Димка Бабич, Коля Михайлов и Макс Васильев окончили восьмилетку и разлетелись кто куда, как горошины из лопнувшего стручка. Сантёр и Бабич пошли доучиваться в разные купчинские школы с немецким языком, а Макс и Колян отправились в путяги. Михайлов учился на резчика по дереву в том же ПТУ, где до него учился Цой, а после него Горшок с Князем – настоящая кузница панк-рок-кадров, надо бы там резную доску повесить.
Поступайте в наше ПТУ
Здесь поднимут ваш КТУ.
Здесь бассейн и самбо.
И вокально-инструментальный ансамбль. У-у!
Поступайте в наше ПТУ,
Чтоб улучшить отношенье к труду-у.
Здесь научат в саже копаться,
И довольно неплохо в молотках разбираться. У-у!
Так поступайте в наше ПТУ,
Здесь научат вас сразу всему.
На досуге различные танцы.
И возможно, к нам в училище приедут иностранцы. У-у!
Михайлов мне как-то сразу не понравился – неопрятный амбал с грязной патлатой головой, не знакомой ни с мылом, ни с расческой, и длиннющими ногтями с черными полосками грязи под ними. Он все время хихикал над чем-то своим, насмешливо глядя на меня. Эдакий здоровенный увалень, чем-то неуловимо напоминающий разъевшегося Элвиса Пресли. Сходства с королем добавляли Коле нелепейшие бакенбарды на толстой ряхе. А так типичный мудаковатый купчинский гопник. Встреть я его на темной улице – поспешил бы перебежать на другую сторону. То ли дело милейший Димка Бабич, в квартире которого и происходила наша первая встреча. Добряк Димон, благодаря трижды сломанному носу и очкам напоминал Джона Леннона. Леннон и Пресли – неплохая у меня была тогда компания.
Но стоило Коле взять в руки гитару, как я забыл и