Скрип снега.
Шаги.
Поднимаю голову, ба, знакомые все лица, даже голос звучит в памяти – молодец, парень, далеко пойдешь, давай отметим, что ли… Да не бойся, хорошее винишко, легко пьется… завтра же еще не на работу…
Хозяин спускает крючок.
Отворачивается, не может видеть, как голова беглеца разлетается вдребезги.
Сколько живет, столько не может видеть.
Подходит к убитому. Деревья тянутся к хозяину, он добивает их несколькими выстрелами.
Расстегивает робу беглеца, ножичком рассекает грудь, вынимает хрустальный шар, в котором мерцает волшебный лес. Вырос.
Хозяин довольно кивает, садится в сани, хлещет зимнюю вьюгу, вьюга несет хозяина к рудникам. Лес пугливо расступается, пугливо смотрит на ружье в руках хозяина. Сани въезжают в ворота, работяги падают на колени перед спешащими санями.
Хозяин заходит домой, кладет лес на полку, на свободное место. Свободного места не так уж и много осталось, пора новый шкафчик обустраивать. Еще раз смотрит на лес в шаре, прекрасный лес, умеют же делать. Только напрасно он отказался от идеи с Осенью и Зимой. То, что надо. сражение с Зимой, когда отец изранен после битвы с Осенью. Потом братья эти… как их там по имени… неважно… теряют сознание, приходят в себя уже дома, в кроватях, в Сочельник, в канун Рождества. Зиму победили, Зима присмирела, добрая стала, ласковая. Дома пироги пекут, гуся рождественского, елку ставят, а ещё о подарках надо позаботиться…
Вот теперь хороший лес получился.
Входит слуга, ставит на стол ужин. Хозяин не оборачивается, смотрит в окно, в холод зимы, оценивает пленных. Этих недавно привезли, с этих взять нечего. Эти вон давно здесь, угасли уже, не оживишь. А вот парень, вот еще парень – эти да, у этих есть что взять, смотрят на ледяное безмолвие, представляют себе какой-то другой лес, хороший лес, где работать не заставляют, и снега нет, и зимы нет, и всё-всё хорошо…
Вон тот вроде почти придумал лес. Почти-почти…
Хозяин окликает слугу:
– Вон того мне приведи… что ты на меня уставился, номер отсюда прочитать не можешь? Так сто сорок четвертый… эх ты… глаз-алмаз…
Чуднодурый
– Не… не убивайте…
Ружья направлены на меня.
– Кто такой?
– Не убивайте.
– Да кто вы такой?
Слышу, что спрашивают, чувствую, что не могу ответить. Совсем. Нет сил отвечать, нет сил понимать, что вообще происходит, вертится, вертится в голове – не убивайте.
Поднимаю руки.
– Да оставьте, не понимает он ничоси…
Говорят по-нашему. Но с акцентом, мне не известным. И кое-какие слова говорят по-другому, ничоси вместо ничего.
Думаю, сколько я шел. Вечность. Две. Миллион вечностей. Бесконечное число вечностей. Да, наверное, так.
Кто-то подхватывает меня под руки, поднимает на ноги,