– Делать нечего, Цесик. Шатер тебе сторожить, – потрепал приятеля за щеку Куба.
Войцех резко одернул руку – протест против панибратства и переработок. Но куда больше огорошило притворство Янека. Получается, не было со стороны Войцеха никакого предательства или всё-таки было? Мучиться или не мучиться отобранными пиломатериалами? Верить или не верить во взаимопомощь?
– Значит, войну Янек не застал? – спросил Войцех.
– Городские байки травит, скучно человеку, – пожал плечами Куба.
– Почему он тогда пенсионер? По возрасту еще не пора.
– Полно категорий уходят досрочно.
– Стало было, тоже бывший военный? – предположил Войцех.
– Либо карлик или многодетная мать, – поиздевался Куба.
– Как странно. Про войну обманул, а всё равно помогал строгать, хотя я доски его отнял.
– Давай-ка ты свои быть или не быть в шатре обмозгуешь, – толкал Куба приятеля к выходу. – Я к тебе еще забегу с проверкой.
Одолжив кипятильник у кадровика-дезертира, Войцех нехотя поплелся в штаб. Ох, как спальный мешок приходится ночью в шатре. Опыт гималайских экспедиций снова не подвел. Правда, специального пайка в этот раз не предвиделось. Потому Войцех ограничился кипячением проточной воды и, собрав рюкзак, отправился разыскивать злополучный шатер.
Темнота перцовкой брызнула в глаза. Вдали от города ночь не постыдилась показаться в total black3. Фонари, равно как улицы и аптеки, на объекте отсутствовали, а исхода всё так же не просматривалось. Войцех достал карманный фонарик, но его свет едва добивал на метр и страховал разве что от случайной выбоины. Не столько зрением, сколько кинестетическим чувством Войцех уловил шевеление направо от корпуса, не доходя до запруды. Землемер – в описываемый момент это наименование кажется вполне подходящим – двинулся на шорох. В конце концов, шатер еще не горел, и было простительно помедлить.
Шатер возник перед Войцехом вдруг, как глыба льда на пути печально известного трансатлантического судна, да простит нам читатель пошлость аналогии, но эту промозглую беспросветную ночь надо было видеть. На ближних подступах запротестовали собаки, прибившиеся на тепло: в их планы явно не входило делить кров с приспешником своих угнетателей. Сами того не зная, заливистые звери указали Войцеху вход, иначе в поисках заветной прорехи он бы еще долго мыкался мимом и обследовал тканевые стены. Тепловые пушки удерживали периметр шатра и палили в воздух по воображаемому противнику. На уровне человеческого роста температура держалась уличная с поправкой на безветрие и относительную сухость. От четвероногих навстречу Войцеху выступил лазутчик, помесь дворняги и немецкой овчарки с опавшим левым ухом. Обнюхав и даже украдкой полизав Войцехову руку, засланец вернулся к своре с докладом о благонадежности постояльца.
Посреди шатра догадались