Рука Рина опирается на чуть поржавевшие перила, окружающие уставленную растениями террасу – удивительно, как Черри научилась поддерживать их хрупкую жизнь в любое время года.
Плечи укутаные в клетчатый плед, редкий лай собак где-то внизу, стакан горького кофе с ежевичным сиропом где-то на дне и мысли.
Очки на макушке – глаза совсем устали. Размытый взгляд поднимается к чернильныму полотну высоко-высоко над головой. Там его приветствует сияющий ярким светом Хеливатор в окружении звёзд.
Он любит ночное небо, а ночное небо любит его. Кажется, белые огоньки звёзд начинают трепещать от каждой встречи с Рином, а он знает каждую поимённо. Каждой дарит вечерами улыбку.
Он не раз просил Черри рассказать о звёздах больше – разложить по полочкам все их законы, поговорить о догадках и исследованиях, и однажды он услышал от неё:
– Ты – Ригель, Рин.
Девушка с восхищением взяла в горячие ладони его щёки.
– Ты особенный, такой же яркий и… И ты светишься синим, ты – цвет защиты и безопасности. И с тобой тепло!
От воспоминаний щёки зарделись, как впервые.
Черри и звёзды. Они одно целое.
– Их много, но каждая – особенная, как и люди, смотрящие в небо по ночам, – продолжала говорить Фокс в воспоминаниях. – Каждая со своим характером. Каждая со своей душой, неразрывно связанной со своим человеком, которому досталась часть её атомов во время большого взрыва. Все наши атомы уже не раз сталкивались друг с другом далеко в прошлом. Мы были знакомы тысячи и миллионы лет назад. Были близки и даже могли стать чем-то единым, если бы звёзды распорядились как-то иначе. И с тобой мы, кажется, тоже были знакомы, Рин Миура…
Были знакомы…
Если бы Черри только знала, как сильно Рин ее любил.
Время мелкими шагами идёт к утру. Терпкий сироп оседает в горле, начинает кусаться, как и холод, трогающий бледную кожу между вязаными узорами свитера.
Признаться ей пока что не хватало смелости.
– Ригель снова наблюдает за сородичами? – раздаётся улыбающийся уставший голос за спиной.
Черри, завёрнутая в такой же плед и с термосом в руках. Очки, как и у Рина, запутались в волосах на макушке, от чего под глазами ещё ярче видны синеватые тени.
– А наша хлебная крошка снова затерялась где-то в библиотеке между страниц книг по астрономии?
Рину по затылку прилетает шуточный шлепок, за которым следует тихий смех:
– Ха, сам ты хлебная крошка, всего то на пол года меня старше…
Звёзды замирают в ожидании того, что о них расскажут сегодня.
А Черри Фокс и этой ночью надеется на признание в любви.
Сидя на обшарпанной лавочке в заброшенном парке, Ян Ален так же смотрел в бескрайнее темное небо.
Его обычно невозмутимое лицо в свете фонаря горело пожаром, а сомкнутая в пальцах фотография впивалась в сердце колючими иглами.
Признается ли он Ликс