Довольно скоро в недрах бездонного дубового шкафа обнаружилась пожухлая папка, крест-накрест перевязанная полуистлевшей тесьмой. Она была настолько ветхая, что развалилась в руках, как только я попытался развязать старый узел. Я кинулся собирать бумаги с пола, поднимал и выкладывал их на стол, за которым Костя тренировался перелистывать страницы специальной палочкой, держа её в зубах. Костя стал помогать мне сортировать эти старые листы.
Бумаги были разного формата, с гербами и без, исписанные то полувыцветшими чернилами, то просто карандашом. Некоторые оформлены датой и подписью, другие казались черновиками. На одном из листов я узнал руку князя Прозоровского. Мне приходилось встречать его колючий почерк на копиях писем, развешанных по стенам учебного корпуса. Записка, привлекшая моё внимание, была совсем коротенькая, с кляксой посередине, некоторые строчки перечеркнуты. Но адресат!
Всемилостивѣйшая Государыня!
Я не поверил своим глазам! Кажется, это черновик какого-то письма князя самой Екатерине! Я начал читать.
«Во исполненiе Высочайшаго Вашего Императорскаго Величества указа разборъ библiотекъ Новикова опредѣленными отъ духовнаго Правительства и отъ Московскаго университета конченъ…
Сердце князя
… 1916 книги отданы въ Заиконоспаскую академiю а 5194 въ университетъ; прочiѣе вредныѣе и непозволеныя истреблены купно съ таковымиже, отобраными в лавкахъ, привезенными изъ деревни Новикова и хранившимися отъ прежнего разбора в Синодальной конторѣ. Числом всѣхъ изтребленныхъ 18656 екземпляровъ.
Декабря 12 дня 1793 года
Москва
Всемилостливейшей Государыни всеподданнейший Московский главнокомандующий, князь Александр Александрович Прозоровский
отложил перо, посыпал на бумагу из песочницы, стряхнул и позвонил в колокольчик. Немедленно в рабочую залу, гремя шпорами, вошёл курносый конопатый вестовой.
– Стань там, голубчик, – сказал князь и зажёг свечу, чтобы расплавить сургуча.
Крепко прижал к секретной бумаге перстень с гербом, собрал со стола другие, готовые к отправке в Санкт-Петербург, в Собственную Ея Императорского Величества канцелярию бумаги, и отдал вестовому.
– Прими. Степану Ильичу Шешковскому, начальнику тайной экспедиции лично в руки передашь. С Богом.
Вестовой взял пакет, отдал князю честь и вышел, стуча сапогами.
От произведенного эха князь поморщился, сгрёб со стола черновики, не разбирая сунул в папку и перевязал тесьмой крест-накрест. Всё. Это последний отчёт. Дело о крамоле и вольнодумствах можно считать закрытым. Императрица не зря призвала из глуши и направила в Москву старого пса. Уж он-то разрыл навозную кучу, сиречь вытащил за ушко да на солнышко масонскую нечисть. Ишь, чего удумали!