– Вам бы лучше не разгуливать по палубе на таких каблуках, мисс, – заметил пожилой мужчина в водонепроницаемой накидке и шляпе. – Внезапный резкий крен – и вы потеряете равновесие и полетите за борт. Чуть дальше, на носу, находится смотровой салон, там вы будете в полной безопасности.
В застекленном салоне было пусто. Лиза присела на переднее сиденье. Окна туманила водяная пыль, закрывая от глаз разъяренное, пенящееся белыми шапками море. Лиза сняла шляпку – ветер едва не сорвал ее, и шпильки причиняли нешуточную боль. Откинувшись на жесткую деревянную спинку, девушка погрузилась в воспоминания о долгом пути из Ливерпуля в Лондон, который она проделала.
Говорят – во всяком случае, так частенько повторяла Китти, – что время лечит, но Лиззи оно не излечило. Не имело значения, сколько месяцев минуло с того дня в Саутпорте, ужас по-прежнему оставался с ней, словно все это случилось только вчера.
Кошмарные воспоминания преследовали ее. Если ей не мерещился Хэнк со своими «лучшими друзьями», то в ее сны вторгался Том. Редкая ночь проходила без того, чтобы она не просыпалась вся в поту, судорожно разметавшись на постели и разбудив мать, которая делила с ней кровать.
Бедная мама! Лиззи знала, что из всех детей только она одна причиняет ей страдания и вызывает беспокойство. Старшие уже нашли себе хорошую работу. Кевин женился годом ранее, а Тони и Крис ухаживали за своими избранницами. О малышах же школьные учителя отзывались весьма одобрительно. И лишь одна Лиззи расхаживала по дому с мрачной, унылой физиономией. Даже не причесавшись и набросив на себя первое, что попадалось под руку, она отправлялась на красильную фабрику, которую ненавидела всей душой. Лиззи устроилась на работу вскоре после того, как ей исполнилось четырнадцать, но почти ни с кем там не общалась, и, соответственно, с ней тоже никто не заговаривал.
Однажды Лиззи искромсала свое оранжевое платье на куски и выбросила их в мусорную корзину.
Нелли и Джоан теперь тайком, как им казалось, величали сестру не иначе как «старая ворчунья», а Джимми то и дело повторял: «Ты превратилась в настоящую зануду, Лиз», – а потом обнимал ее, пытаясь утешить и развеселить, и обижался, когда Лиззи морщилась и отстранялась. Любые прикосновения, особенно мужские, были ей невыносимы, пусть даже это был ее любимый брат.
В доме царила атмосфера тепла, настоящей любви и искренней привязанности, но Лиззи отгородилась ото всех, получая, но ничего не давая взамен. Она чувствовала себя чужой на Чосер-стрит, среди ее счастливых и дружелюбных обитателей.
Стоило Лиззи войти в дом, как все умолкали, как бывало раньше, когда на пороге появлялся Том, боясь засмеяться или пошутить, чтобы не расстроить ее еще сильнее.
В свой шестнадцатый день рождения, через два года после того, как она, полная радостных ожиданий, отправилась в Саутпорт, Лиззи ушла из дома.
Она проснулась первой. Мама тихонько похрапывала рядом. Лиззи бросила взгляд на сестер, по-прежнему мирно спавших