– Темно-фиолетовое с блестками?
– Просто прекрасно.
– Сначала я хотела отпороть блестки, но потом, когда я убрала одну, на ее месте остался след, поэтому мне пришлось пришить ее обратно.
– Не вижу повода для беспокойства.
– Но я хочу знать твое мнение, – мрачно заявила Агата.
– Я только что выразила его целых три раза: отлично, отлично и еще раз отлично.
– Я не хочу выглядеть на твоей свадьбе, как пугало огородное.
– Тебе нравится темно-фиолетовый, Агги? – Молли вопросительно приподняла брови.
– Это мой любимый цвет – и не называй меня Агги. Ты знаешь, я ненавижу это имя.
– Я назвала тебя Агги только потому, что ты действуешь мне на нервы. – Молли окинула подругу строгим взглядом. – Тебе нравятся блестки?
– Я их обожаю. – Агата молитвенным жестом сложила руки на груди. – Мне всегда хотелось иметь платье с блестками, причем именно темно-фиолетового цвета.
– В таком случае я очень сильно обижусь, если ты не наденешь свое новое платье на мою свадьбу. Где ты его купила?
– А ты как думаешь? На рынке Пэдди. Там же, где ты купила свое свадебное платье и где все покупают себе одежду, когда хотят выглядеть модно, но у них не хватает на это денег. Там же я приобрела себе тиару. На ней недостает двух камешков, но, думаю, этого никто не заметит.
Девушки переглянулись и расхохотались.
Они смеялись до тех пор, пока у них не закололо в боку. Когда же они наконец успокоились, Агата призналась:
– Я знаю, что не должна так говорить, Молли, но я ужасно рада, что ты опоздала на пароход и вместо Нью-Йорка осталась в Ливерпуле. У меня еще никогда не было такой подруги, как ты.
– И у меня тоже.
– Мы ведь по-прежнему будем видеться, когда ты выйдешь замуж за Тома, правда? – с тревогой поинтересовалась Агата.
– Разумеется, – уверила ее Молли. – Мы будем, как прежде, раз в неделю ходить в кино, а ты сможешь забегать ко мне в гости, чтобы поболтать, когда Том будет работать по ночам.
– Вот и славно. – Агата удовлетворенно вздохнула.
«Все-таки мне невероятно повезло», – думала Молли, возвращаясь к Роберте. Первые дни в Ливерпуле оказались просто ужасными, но семейство Брофи приняло ее всем сердцем, и она стала для них своей. Они навсегда останутся ее друзьями. А потом Молли встретила Тома, и Райаны повели себя точно так же. После смерти мамы только с Томом Молли чувствовала себя особенной. Она спросила себя, уж не Господь ли приложил руку к тому, чтобы она опоздала на пароход, потому что Ливерпуль изначально был тем местом, которое Он выбрал для нее, а Нью-Йорк стал землей обетованной для Аннемари.
В половине шестого дверь магазина Роберты открылась и вошел Том. Празднично одетый, прижимая к груди шляпу, он выглядел начищенным и исключительно счастливым. Сердце екнуло у Молли в груди – это частенько случалось в последнее время, когда она видела своего жениха.
– Ты выглядишь очень мило, любимая, – сказал Том.