И тут я сказал еще одну глупость, но она мне помогла. Возмутившись, выпалил, что не прошу у нее ковер-самолет, знаю, что не продают, а прошу веревку. Продавщица, к моему удивлению, на мгновение опешив, рассмеялась:
– Ты сказок начитался?..
– Не сказок, а Джека Лондона, – ответил я вызывающе. Пауза затянулась, она что-то пробормотала, а потом спросила:
– Ты читал «Белый Клык», мне сын рассказывал. Так может, тебе нужны суровые нитки?
– Мне нужна веревка!!!
– Для чего тебе нужна веревка? – разговор приобретал деловой характер. Рассказывать тайну было нельзя. Я замолчал, а продавщица достала со стеллажа моток то ли веревки, то ли ниток. – Смотри, – сказала она, – прочные, белые, почти невидимые, такие прочные не порвешь, ими что угодно делают, можно и валенки подшивать, и для лошадей сбрую шить. Покупаешь?!
Я подержал в руках, посмотрел, намотал на кулаки и попробовал порвать. Руки краснели, синели, но толстые нитки не рвались, именно такие нитки – веревки были мне нужны для испытания тайной. И нечего было думать и сомневаться. Купил. Денег осталось пятьдесят копеек.
Дома меня уже заждались, воскресный завтрак – это когда все вместе. На кухне было очень тепло, топилась плита. Дрова потрескивали, на черном металле стояли кастрюли, готовилась еда на завтрак и обед, кольца, закрывающие отверстия, накалились, чайник шумно сопел, вода вот-вот должна была закипеть.
Мать достала сковороду, говорит:
– Давай свой бекон, будем жарить.
Все отдавать нельзя, а ведь картошка уже почти сварилась, в эмалированных мисках на столе соленые огурцы, грибы, нарезанный кольцами лук, крупная серая соль, перец. Все пахло нестерпимо аппетитно, одним словом, утро, кухня, воскресный завтрак. Я положил на стол бекон (половину вместе с бобами припрятал в холодном коридоре).
В кухню вошел отец, спросил, почему я так долго гулял по рынку? Пришлось подробно рассказать про все: что бекон оказался подчеревьем, а бобы – фасолью, и про Ивановну. Родители посмеялись, мать нажарила по-быстрому сала с мясом, сели завтракать. Когда чаевничали, я стал отпрашиваться на хутор. Отпустили, предупредив, что декабрьский день короткий, на улице морозно, хоть и не очень, но все равно холодно. Метели вроде не должно быть, но возвращаться надо засветло.
Это меня сильно смутило, ведь план совсем другой, а рассказывать тайну нельзя.
Вообще-то мы собирались идти вдвоем с соседом, который старше меня на год. Сначала он согласился. Вроде интересно зимой в лесу приготовить на костре еду, интересно посидеть, помечтать, поговорить, но когда разговор пошел, что сидеть надо до темноты, что домой придем часам к восьми, он меня не понял. Зачем до темноты, потом возвращаться по лесу, по полю, а если сократить дорогу, то вообще идти придется мимо кладбища… Он спросил, точно большой, разве еда вкусней будет от темноты, да и потом по телевизору кино интересное. Я пытался его уговорить, предложил почитать Джека Лондона. Он согласился, но читал совсем другие повести и рассказы