В оставшееся время приняла душ, вымыла голову, покормила Гекату. Меня ждал только кофе в круглосуточном кафе «Вермильон». Я спрятала влажные волосы под кепку, посадила на плечо зевающую Гекату и вышла прогуляться за свеженьким латте и парочкой бисквитных булочек «Мадлен» – как объяснила мне Алина, они пекутся в формочках, имитирующих морские гребешки.
Когда-то такие выпекали в половинках из-под настоящих ракушек.
– Кира, привет! – помахала Алина, протирая витрину. – Ты пушистика принесла! – торопилась она погладить Гекату по белой шубке. – Можно подержать? Красотка моя! Иди на ручки к тете Алине! Какой ошейник у нее, как у йоркшира! Фирменный, дорогой.
– Ошейник от прежней хозяйки. Хоряша, – так ласкательно называла я хорька, – к нему привыкла.
Я передала красную петельку от шлейки Алине, наслаждаясь ароматами свежеиспеченного хлеба и рассматривая витрину с золотыми круассанами и липкими улитками, усыпанными изюмом размером с вишню.
– Тебе как всегда? – вымыла Алина руки, обработав антисептиком (привет, Камиль!), прежде чем принялась за приготовление кофе.
Камиль боялся микробов. Его бы воля, он не снимал бы латексные перчатки никогда. Именно так я объясняла себе его пристрастие к латексу.
– И две ракушки бисквита, – облокотилась я о столик для выдачи, когда завибрировал мобильник. – Нужны эндорфины и быстрые углеводы после ночи.
Я прочитала сообщение.
– После ночи с твоим другом? – подмигнула Алина, выливая молоко в чашку в форме елочки. – Кто еще напишет девушке в семь тридцать утра? Кто еще заставит тебя улыбаться вот так?!
– Я не улыбаюсь, – втянула я щеки и театрально нахмурилась, – я полночи составляла описания шести трупов, какие тут могут быть улыбки?
– Кира! Прекрати! – замахала на меня руками Алина. – Не порти ауру хлеба! Он все слышит! Он ведь живой!
Алина обогнула прилавок, протянула мне кофе и конвертик с мадленами.
– Лотерея! – объяснила она, когда я уставилась на яркий розовый билетик, приклеенный к пакетику с булочками. – Собственники придумали. Сертификаты разыгрываем и кофе в подарок! Булки там разные, кексики! Но у тебя уже есть свой кекс, да?
– Я в такое не верю.
– Надорви, вдруг выиграла?
– Надорви сама, – забрала я стакан и сразу же откусила от мадленки, пока Алина с увлеченным лицом вскрывала лотерейный билетик. – Ну, что?
– «Повезет в следующий раз», – грустно продемонстрировала она вкладыш, – или… – обернулась Алина, когда за витриной приземистый голубой «Порше» посигналил три и снова три раза, – кому-то уже повезло! Познакомь меня с его братом! Умоляю!
– У него только сводная сестра, – не удержалась я и вернула вечно парящую в розовых облаках Алину пониже к бренной земле, – и она полгода как в гробу.
– Кира, хлеб! Иди уже отсюда! Иди! – толкала она меня за плечи. – Ты слишком много времени проводишь с криминалистами. Хлеб наслушается ужасов и не продастся!
– А