– Да, ты права… Правила действительно важны. А если я просто посижу рядом? Не вмешиваясь, исключительно в качестве моральной поддержки? – голос отца звучал также мягко и доброжелательно, но мне все равно стало стыдно.
Давно простив родителей за ложь, меньше всего я желала напоминать отцу о совершенном им преступлении. И, хоть я не имела в виду ничего такого, он наверняка расценил мои слова как упрек, затаенную обиду за оскверненный образ всегда идеальных, честных и справедливых родителей.
– Это будет меня отвлекать, – даже понимая, что лишь усиливаю это впечатление, я все равно не могла сказать ничего другого, слишком важно было добиться драгоценного уединения.
– Солнышко, все точно в порядке? – заволновалась мама. – У тебя ничего не болит? Ты можешь говорить, как есть, мы поймем.
– И запрещать участвовать в Турнире тоже не станем. Но если что-то не в порядке с резервом, столичный целитель в любом случае это обнаружит, – по-своему расценив мой страх, веско заметил отец.
– Я хорошо себя чувствую. Честное слово, – с трудом сдержав порыв скрестить пальцы за спиной, я взглянула на родителей. – Просто открытие ярмарки вышло более суматошным, чем мне представлялось и теперь я хочу поработать в тишине. Отдохнуть, привести мысли в порядок, сосредоточиться на чем-то знакомом и понятном.
Отец с матерью переглянулись в третий раз. Примерно представляя, что им наговорил господин Эсманд, я догадывалась, о чем они сейчас думали. Наверняка ведь считали, будто в нынешнем состоянии у меня в голове настоящий хаос и любая слишком сильная эмоция способна спровоцировать повторный нервный срыв, приведя к очередным кошмарам.
– Пусть будет так. Я скажу слугам, чтобы к тебе никто не заходил, Мэйса подежурит в коридоре, – тем удивительнее было, что мама согласилась, не став настаивать на компании. – Милая, только в случае чего, обязательно нас позови.
– Конечно. Я поработаю, а потом сразу лягу спать. Буду восстанавливать силы, чтобы в следующие дни уже ни от чего не отказываться, – широко улыбнувшись, заверила я.
– В таком случае, плодотворной работы и заранее спокойной ночи, – с неизменной мягкой улыбкой пожелал отец.
Уходить к себе вот так, словно ни в чем не бывало, было странно. Я не желала думать о плохом, но в голову то и дело лезли подлые мысли о том, что если ничего не выйдет, домой могу и не вернутся. Ужасно хотелось хотя бы обнять родителей на прощание, но обстановка и без того была напряженная, чтобы пугать их еще сильнее.
«Все пройдет по плану. Обязано пройти!».
Увы, самовнушение работало плохо. Оказавшись в спальне, я заметалась из угла в угол, толком не представляя, что собирать и как готовится. Дело осложнялось тем, что у нас даже самого плана как такового не было. Вернее, описание ритуала было у Кэса, но мне лишь предстояло с ним ознакомиться, и неизвестность изрядно нервировала. Какое-то время