– Ну, вот, развели тут уже дедовщину! Стыдно, господа!
– А кстати, господа арбалетчики, как князя-то нашего кличут? А то спросит кто, а мы и не в курсах! Моветон-с!
– А пущай будет Всеслав, – предложил я.
– А почему именно Всеслав?
– Ну, не Дуремонтус же Третий! Так правителей только в сказках детских именуют, а наша легенда должна быть реалистичной. Он же у нас великий и круче вкрутую сваренных яиц – его все славить должны! Разве нет?
– Ага, логично. А под каким номером?
– Да очередной. Как Людовики эти бесконечные у лягушатников! Наши – что, хуже? Как народится очередной наследничек – надо же, чтоб все славили, когда он на трон свою великокняжескую жопу взгромоздит!
– Не, господа, так не годится! Инвентарный номер своего обожаемого монарха обязан знать каждый честный патриот! Или мы, арбалетчики самого великого князя, не патриоты? Придется все-таки нашего Всеслава Очередного пронумеровать!
– Загребали, патриоты хреновы! Щас я вам его живо пронумерую и к делу подошью! – пригрозил я. – Тринадцатым будет!
– За что ж ты его так?
– Было бы за что – вообще убил бы на хрен! Это по большому счету. А по мелочи – монарх в России вообще за все в ответе. Вот попали мы с вами с нормального испанского курорта в эту античную дыру – мы, что ли, в этом виноваты? Хрен там, во всем виновато долбаное правительство! А оно у нас – княжеское, самодержавное. Так что это не мы, это все он! Закинул нас хрен знает куда – прогребал нас, стало быть, раззява! Ну и под каким, спрашивается, номером ему быть после этого?
Так мы и коротали марш, учреждая социальное и государственное устройство несуществующей родины. А что прикажете делать, если больше отцами-основателями быть банально некому? Нас ли учить кухонной политике? Наши сослуживцы, хоть и не понимали по-русски – кроме матерщины, конечно, которую все уже успели более-менее изучить, – тоже заразились нашим весельем. Они-то, само собой, болтали по-турдетански, и было забавно улавливать у некоторых в потоке местной речи отдельные сугубо русские словечки, обычно употребляемые у нас для связки приличных слов. Так что ржали мы и с собственных приколов, и с туземных…
– У вас тут все время весело! – заметила Велия, снова ускользнувшая от строгой мамаши к нам – ага, спасаться от слепней. Деваха и не подозревала, что сама же и явилась причиной очередного взрыва хохота. Ну, опосредованной, скажем так. В присутствии дочери самой «почтенной» Криулы иберийская солдатня как-то постеснялась выражаться на родном языке, и частота русского мата в их речи резко возросла. Но если, обращаясь к нам, они старались говорить медленнее, чтоб мы успевали их понимать, то меж собой они тараторили со скоростью пулемета, и мы разбирали хорошо если половину. И когда в бурном потоке трудноразличимой для нас тарабарщины вдруг прозвучало «А хрьен тибье ни мьяса?!», да еще и с неподражаемым турдетанским акцентом, мы – все, даже Васкес – пополам сложились от смеха.
– Милять! –