– Был у меня по молодости такой случай, – оживил разговор Дементич, – мне лет двадцать едва стукнуло. Работали мы на севере Якутии. Тогда еще вертолетов у геологов не было. И все оборудование приходилось завозить в полевой лагерь на оленьих упряжках. По последнему снегу. А чтоб с оленями управляться, нам в придачу выделяли каюра из местных якутов. В тот год навязали совсем мальчишку. Лет шестнадцать ему было. Маленький, худенький, кривоногий. В чем только у него жизнь держалась? Колей его, по – моему, звали. Он все отставал от нас в пути. Шел сзади с длинной палкой, какие – то песни потихоньку на родном языке распевал. Мы иногда про него и забывали. А в отряде геологи и рабочие все были здоровенные, как на подбор. Идем, вот также байки охотничьи друг другу рассказываем, кто, где и как лихо косолапого завалил. И с пяти метров, и с трех, и совсем в упор. Выходим на поляну, а там медведь. Огромный шатун. И как рыкнет он на всю тайгу, морозяка по коже. Все тут же ружья и карабины на землю покидали и на лиственницы мгновенно вскарабкались. Медведь носится от дерева к дереву, рычит, кору у стволов дерет. Никак не решит, на какое дерево ему сначала залезть, с кого первого шкуру спустить. И тут на поляне появился Коля. Медведь на него кинулся. А наш малолетний каюр достал откуда – то ножичек, размером чуть больше перочинного и тюк им косолапого в грудь. Несильно так, но верно. И медведь тут же рухнул оземь замертво.
– Это они умеют, – согласился Валентин, – хотя ножи у них размером с палец и гнутся запросто. Заточены интересно. С одной стороны. Чтобы легче было сало с оленьих шкур счищать.
– Заточка так и называется – якутская, – добавил задумчиво Дементич.
Все вновь замолчали. Но расходиться не хотелось. Люди еще не надоели друг другу, как это обычно бывает в конце полевого сезона. Да и по люлям было еще рано укладываться. В тайге на чистом воздухе быстро высыпаешься.
– Жрать хочется, – тихо произнес Мамай, опустив глаза.
– Чего хочется? – вспылил Валентин. – Иди на речку, налови хариусов, лентяй проклятый! И сам пожрешь и нас покормишь.
– Нет тут хариуса, – тихо произнес Петрашевич. – Километров двадцать ниже по течению водопад. И рыба, поэтому сюда подняться не может. Тут только мальма водится. Форель размером с пескаря.
И вдруг востроглазый Володя Журов встрепенулся и громко закричал, указывая рукой на противоположную террасу Эйло:
– Медведь!
Косолапый хозяин тайги не спеша брел в малиновых зарослях, поедая ягоды. В лучах заходящего солнца сединой отливалась его могучая холка. Это был огромный и старый бурый медведь размером с хорошего теленка. Такие крупные мощные особи водятся только на севере Хабаровского края и на Камчатке.
– Володя, у тебя есть бинокль? – обратился Петрашевич к Штормину.
– Есть. В палатке.
– Неси.
В бинокль