Штормин попытался открыть дверь, но замок не слушался.
– По – моему, это не тот ключ, – произнес Володя, ковыряясь в замке.
– Точно, не тот, – хихикнула Настя. – Это ключ от маминой квартиры. А свой я, наверное, оставила у нее.
– Что будем делать? – спросил Володя.
– Ломать. Сможешь дверь выбить ногой?
Штормин усмехнулся:
– Не далее как час назад я уже высадил одну дверь. Но та открывалась внутрь, а эта – наружу. Может, вас отвести к маме? Она далеко отсюда живет?
– Нет, к маме не надо! Ты что! Мама учительница, она будет всю ночь ругаться и воспитывать меня. Володя, ломай дверь.
– Ну, как хочешь, – Штормин крепко ухватился за дверную ручку, – видимо, миссия у меня сегодня такая – уничтожать двери.
Они и не заметили, как легко перешли на «ты». Что – то легкое и доступное почувствовал Володя в общении с Настей. Притягательное и запретное. Как адамово яблоко в раю.
Штормин резко дернул дверь на себя. Раздался хруст вывороченного косяка, дверь распахнулась.
– Прошу, мадам, – усмехнулся Володя, довольный своей силой. Он развернулся и сделал несколько шагов в сторону к лестничному пролету.
– Постой! – крикнула Настя. – Ты куда?
– В общежитие напротив. Я там живу.
– Нет, Володя, вернись, – взмолилась Анастасия. – Я боюсь ночевать одна со сломанной дверью. Тем более эти придурки знают мой адрес и в любой момент могут нагрянуть.
В ее голосе было столько страдания, столько страха, что Володя вернулся. Да и интуиция подсказывала ему, что эта история еще не закончена, что у нее есть весьма романтическое продолжение.
На кухне у Насти царил бардак. Было определенно видно, что недавно здесь гуляла большая компания. На столе стояли пустые винные бутылки, граненые стаканы, валялись грязные вилки, хлебные крошки, в пустой консервной банке торчали разносортные окурки. Раковина была заполнена до краев грязной посудой. Воздух был спертый, наполненный запахами подгоревшей картошки и прокисших щей.
– Хочешь выпить? – спросила Настя, открывая дверцу холодильника. – У меня есть «херес». И слегка засохший лимон. А хочешь, я тебе яйцо всмятку сварю. Как раз одно осталось. На развод. Какое гадкое слово – развод!
И она вновь невесело рассмеялась.
Штормин внимательно разглядел свою новую знакомую. Она была молода, красива, но первый тлен порочной жизни уже затронул и лицо ее и фигуру. Такие женщины, наделенные от природы привлекательностью, к сорока своим годам теряют всякий интерес к жизни. Вино «Изабелла» становится единственной подругой, родня отворачивается, мужчины брезгуют. И до веревки с мылом остается один легкий шаг.
– А где же твой муж? – спросил Володя. – Ты говорила, что ты замужем.
Настя с грустной улыбкой взглянула на Штормина и как – то совсем буднично произнесла, смешно поджав губу:
– Муж объелся груш. Сегодня ты будешь исполнять его обязанности.
И Володя