Цветы в паутине. Алекс Веагур

попался настоящий мужик», доставлял Виктору смешанное чувство, – где с некоторой толикой гордости присутствовало и осознание немалой ответственности. Она же, в свою очередь, старалась во всем угодить мужу, уступать ему даже в мелочах. Нет, это, конечно, не проявлялось в некотором подобии раболепия. Здесь было нечто другое – нечто более высокое, более тонкое и более глубокое; нечто такое, что строится не только на взаимном понимании и уважении, но и на постоянном стремлении радовать друг друга – радовать каждый день, радовать искренне и бескорыстно. Тайные желания друг друга распознавались порою так точно, что могло и напугать, – но каждый из них принимал эту особенность за должное, словно бы подтверждая их же исключительность. Словом, это была настоящая идиллия, однако идиллия неосознанная – словно по наитию. И разбираться в ее причинах никто из них не собирался. Они просто жили, любя друг друга, и любили, видя в этом смысл жизни. И жили они так вместе уже семь лет, уверовав всем сердцем, что их союз навсегда, и что только будучи рядом им по силам перенести любые невзгоды и трудности. А когда на свет появилось маленькое рыжее чудо, их отношения стали еще крепче и трогательнее.

      Он посмотрел на Викторию, сидящую слева от него, через проход. Свои темно-каштановые локоны она скрепила на затылке заколкой, один завиток спадал на лоб – и когда он чуть смещался в сторону глаза, она легким дуновением возвращала его на место; может быть, кто-то и не усмотрел бы в том особого изящества, но Виктора этот отшлифованный трюк не только забавлял, но и умилял. Да, у нее были чуть широкие скулы, которые она никогда не пыталась скрыть прической, – и от этого ее лицо казалось немного грубоватым. Но в то же время она словно бы излучала радость жизни и была полна такой внутренней силы, что всякий, не сумевший рассмотреть в ней очарование, явно покривил бы душой. По крайней мере, так считал Виктор. Красивые и чувственные губы жены были чуть приоткрыты, а большие изумрудные глаза задорно, хотя и устало, смотрели на него. Щечки с ямочками, впрочем, как и лоб с правильной формы носом, покрылись испариной. Она обмахивалась рукой, иногда обдувалась, но все это мало помогало. В автобусе стояла духота. Почти все форточки зияли открытыми ртами, но свежего воздуха катастрофически не хватало. Виктория покачала головой, затем, сложив губы бантиком, послала мужу воздушный поцелуй. Он улыбнулся, «поймал» поцелуй рукой и «спрятал» в кулаке. Потом приложил кулак к груди и разжал пальцы. Улыбнувшись в ответ, Виктория спросила:

      – Заснула малышка?

      – Вроде да, – ответил Виктор полушепотом. – Наверное, укачало. Ты, может, тоже поспишь, Викусь? Еще долго ехать.

      Глубоко вздохнув, его жена пожала плечами и расстегнула еще одну пуговицу на блузке.

      «Да уж, жара совсем задолбала», – подумал Виктор, полюбовавшись знакомой ложбинкой Виктории. Ее Викусика. Ни рыбки, ни котика, ни зайки – Виктору претил такой «зоопарк». Вот Викусик или Викусь –